Великая княжна в изгнании. Рассказ о пережитом кузины Николая II. Мария Павловна Романова
войсками в городке Орша, в том самом месте, где мы пересекли границу. Мы тогда еще находились в Одессе. Мои подсчеты оказались верными: у свекров имелись все необходимые документы, поэтому их путешествие оказалось не таким опасным, как наше. Кроме того, пожилые люди не так привлекали к себе внимание и передвигались медленнее, что было безопаснее для младенца. Они благополучно добрались до Киева; решено было, что они останутся там, пока мы не подыщем в Одессе достаточно большое жилище, чтобы вместить нас всех на осень; впрочем, вскоре от этого плана пришлось отказаться. Денег на то, чтобы снимать целый дом, у нас не было. Кроме того, стало очевидным, что оставаться в Одессе надолго нельзя, потому что тамошнее политическое положение оставалось крайне нестабильным. О том, чтобы устроиться на работу мужчинам, не могло быть и речи. Вот почему мы решили, что оставаться там не стоит. Военные действия придвинулись гораздо ближе к городу, чем мы ожидали. В результате мы снова оказались отрезаны от остальной семьи; родители мужа с нашим маленьким сыном не могли попасть в Одессу из-за банд украинских авантюристов, которые орудовали между Одессой и Киевом. А мой деверь Алек, который вместе с нами бежал из Петрограда, оказался в Румынии раньше нас, хотя мы и не знали, где именно он находится.
Выздоровев, я сразу узнала о прекращении военных действий – о Перемирии. Новость имела важное значение не по одной причине. Во-первых, наконец закончилась жестокая резня, которая продолжалась так долго, что к ней все привыкли. Для нас же окончание войны могло иметь важнейшие последствия. События в России просто не могли не вызвать отклики цивилизованного мира; положение было слишком опасным, чтобы не придавать ему значения. Вместе с тем мы понимали, что скоро всюду начнутся преобразования; все страны будут возвращаться к мирной жизни. Но как эти преобразования повлияют на нас? Как нам вернуться к мирному существованию? Тогда мы еще не сознавали, что понятие «мир» для нас едва ли что-то значит, а наша борьба за существование только начинается.
Настало время обратить внимание союзников на страдания тех, кто остался в России. Первые мои мысли всегда были о моем отце; я ни на миг не переставала беспокоиться о нем. В глубине души я понимала: у него мало возможностей выйти на свободу из большевистской тюрьмы. И все же я надеялась. Более того, я была уверена, что союзники, услышав мой рассказ, не откажут нам в помощи. Я, конечно, помнила о том, что правительство Керенского, последнее, признанное союзниками, сделало все возможное, чтобы дискредитировать мою семью в глазах мира, и неодобрительно относилось к любым проявлениям сочувствия по отношению к свергнутой династии. И все же я продолжала надеяться, хотя спасти отца могло только чудо.
Пока я выздоравливала от «инфлюэнцы» и по-прежнему находилась в своей спальне, в Кишинев вернулись военный губернатор и его жена. Они тут же зашли ко мне. Генерал Войтаяно привез нам из Ясс сообщения от короля и королевы. Как только германцы