Штурм Бахмута. Позывной «Констебль». Александр «Писатель» Савицкий
Лучше на войну пойти». Я прям мечтал об этом. И получается, когда в лагерь приехал этот режимный, то уже был готов.
«Особый» режим. Такое дают только за серьезные преступления. Но спрашивать «Сезама», за что он сидел, я не стал.
– По тюрьме уже «прогон» был, что «Вагнер» ездит? – вставил я слово на фене.
– О! Командир, ты что по фене ботаешь? – засмеялся он.
– Чтобы ты не думал, что я вас не пойму, – улыбнулся я. – Рассказывай.
– Так вот. Привезли к нам в зону ребят с Тулы. Карантин и пандемия закончились и этап разрешили. И они приезжают и на следующий день звонят в тульскую зону, общаются, и им говорят: «Там какой-то “Вагнер” приехал и на войну забирают». Я говорю: «Да, ладно?». Нахожу в «телеге» номер «Берлинца». Отписываюсь ему. А он мне в ответ: «Из колоний не берем».
А в конце дает намек, что этим занимается другая спецгруппа. И все! Мы уже начали кубатурить между собой, кто, чего.
В итоге реально к нам через два месяца приезжают.
– Тем же, кто по «понятиям» живет, вроде нельзя на государство работать? – решил уточнить я скользкий идеологический момент.
– Ну да. По идеологии воровской запрещено быть «рожей автоматной». А, с другой стороны, если расставить приоритеты, то тут вопрос спорный. Потому что в основном-то цепляются за слова, чтобы бабки вытащить. Ну и все – пошла возня и терки за понятия. Ну просто у кого-то не хватает речитатива отстаивать свое. А у кого-то просто духа не хватает отстреляться. Ну вот, элементарно. Ко мне – когда заход был. А у нас на тот момент уже положенец заехал. И возня пошла. Качели пошли.
– То есть, ты можешь объяснять и отстаивать свою позицию?
Довольный «Сезам» утвердительно и как бы нехотя кивнул.
– Я говорю, слышишь, я на Бутырке не с такими раскачался. И здесь не жевану! Ну и вопрос пошел.
«Сезам» стал очень энергично объяснять мне суть жеванины:
– Я ему говорю: «Хорошо. Дети есть? Ну давай или ты пойдешь, или твой сын пойдет. Вопрос ребром! Давай. Ты или дети»? Там все близкое, важное и родное подчеркивается. Одной чертой: все, что не чуждо, – людское. Двумя чертами: все родное. Тремя: все, что связано с Богом. И я говорю: «Значит, получается лицемерие. Значит, вы противоречите сами себе. Это ж родные. Чем моих родных въебут, я лучше сам пойду!».
Он смотрел на меня, как бы требуя, чтобы и я признал его правоту.
– Ну вот такие качели: «Если ты готов отказаться от своих родных – базара нет. Я тебя пойму. Если не готов – нахер ты мне рассказываешь»?
– В общем, рассказал ты им политику партии.
– Кто смог, тот смог, – подтвердил он. – А, в итоге, когда «Вагнер» приехал, там тоже пиздоболов хватало, которые на публику играли. Нас записалось двести с чем-то, а уехало пятьдесят девять.
– То есть часть струсило? И тут только те, кто действительно очень замотивирован?
– Угу. – кивнул он – А как было? Там нас построили на плацу, когда «Вагнер» приехал. «Все, здорова, пацаны, – говорят. – Это легальное ОПГ. Нам нужны убийцы, разбойники, бродяги, грабители». В цвет прям преподнесли все.