Люди черного дракона. Алексей Винокуров
шепотом спросила толстая Голда у старшего из евреев. – Куда ты привез нас, ангел смерти?
Вопрос этот остался без ответа, как неуместный и риторический, потому что куда еще может привезти ангел смерти, кроме всем известного скорбного места? Впрочем, у почтенного Иегуды при всей его гордыне не было дерзновений заменить собой ангела. С тоской и ужасом глядел сейчас старый еврей на своих потерянных соплеменников – что ждало их в этом диком краю, где, наверное, о цивилизованном антисемитизме и не слыхали и евреев, пожалуй что, могут и просто потопить всех разом в этой черной реке со странным французским именем Амур? Сейчас Иегуда бен Исраэль все бы отдал, чтобы уполномоченный Алексеев развернул своих мохнатых лошаденок и повез бы евреев назад, в область. А оттуда бы они уж как-нибудь, да хоть даже и пешком, добрались бы до родимого Харькова. Но вечное колесо еврейской доли уже сделало свой тяжкий поворот, и остановить его, а тем паче двинуть назад не было никакой возможности.
Видя, что деваться некуда, евреи нехотя слезли с повозок. Маленький Менахем тихо стоял возле пухлого плеча монументальной жены своей, по виду мало отличаясь от собственных детей, часть из которых обступила Голду по периметру, а другая часть спряталась под необъятные ее холщовые юбки. Эфраимсон мусолил во рту сапожный гвоздь и в глубокой задумчивости обозревал китайские тапочки-улы, стачанные на одну только живую нитку. Банковский деятель Арончик с диким изумлением оглядывал могучие кедры и пихты, не обнаруживая в зоне видимости не только сколько-нибудь стоящего банка, но даже обычной кассы взаимопомощи. Остальные евреи также не находили себе места, и только старый Соломон преспокойно открыл Тору и углубился в нее, как будто стоял где-нибудь в местечковой синагоге. Два древнейших на земле народа – еврейский и китайский – разглядывали друг друга с плохо скрытым волнением…
– Хотел бы я посмотреть на этих китайцев, как они едят свою мацу, – наконец негромко заметил Иегуда бен Исраэль.
– Мы мацы не едим, у нас маньтоу, – неожиданно отвечал ему ходя Василий.
– Говорите по-русски? – удивился Арончик.
– А вы? – спросил ходя.
– Мы таки русские люди, а вы что себе думаете? – с достоинством отвечал Арончик. – Мы патриоты своего отечества, чтобы оно было здорово…
Тем временем уполномоченный Алексеев, стукнувши для вежливости кулаком по занозистой двери, вошел в дом старосты.
– Здравствуй, дед Андрон, – проговорил он, ища глазами бочку с водой.
Отыскав, выпил сразу целый ковш сырой воды, обливаясь и дергая молодым острым кадыком, а потом уселся напротив старосты.
– Вот, – сказал, – привезли тебе жидков, принимай по описи…
И засмеялся здоровым революционным смехом, после чего выпил еще воды и вышел вон. Во дворе к нему кинулась Голда, окруженная детьми, словно Юпитер астероидами.
– Пан комиссар, неужели вы оставите нас тут на произвол судьбы? – взволнованно заговорила