Корректировщик. Василий Головачев
в бинокли и морские дальномеры со всех сторон, и ему стало неуютно.
Прошла минута, другая… пять минут, десять. Ни одного движущегося объекта в толще воды, кроме стайки рыбешек.
– Может, он боится катера?
Натили сняла яркий сарафан, скользнула за борт. Франсуа, подумав, сбросил мундир и поплыл за ней. Отплыв около двадцати метров от катера, девушка повторила вызов.
Громада Ифалиука поднялась со дна через две минуты, подняла на себе людей. Франсуа впервые ощутил кожей ног и рук тело «бога лагуны». Оно не было ни шероховатым, ни скользким, ни теплым, ни холодным, оно было твердым. И еще оно рождало ощущение нездешности, чужеродности, непривычности, прикосновения к нечеловеческим тайнам бытия.
Унимая дрожь в коленях, Толендаль двинулся по бугристо-волнистому телу по щиколотку в воде туда, где располагалась «голова» Ифалиука, его лобное вздутие с рогами и глазами. Встретив взгляд существа, он вздрогнул и остановился за спиной замершей Натили.
Девушка присела на корточки и ласково погладила чудовищное животное «по лбу», заговорила с ним на меланезийском языке. Ифалиук молча смотрел на нее, изредка пошевеливая плавниками, словно понимая, о чем идет речь, хотя вряд ли он имел уши, подобные человеческим.
Девушка выпрямилась.
– Что ты ему сказала? – тихо спросил Толендаль.
– Предупредила, что его хотят убить… если он не уйдет отсюда.
– Ты уверена, что он… услышал?
– Он все понимает, а я понимаю его. И он отсюда не уйдет. Не знаю, почему, но он привязан к этому конкретному месту.
– К этой яме, что ли?
– К острову.
Франсуа скептически покачал головой, отвернулся, не выдерживая странного вопрошающего и отстраненного взгляда исполина. Ему тоже начали мерещиться какие-то полупрозрачные картины, и лейтенант поспешил отогнать их прочь.
– Спроси у него… зачем ему радиоактивные материалы? Что он делает с ураном, плутонием, вообще с радиацией?
– В нашем языке нет таких слов, но я попробую. – Натили снова заговорила с «богом лагуны» на языке эроманга.
Толендаль обвел глазами сверкающую гладь лагуны, кольцо рифа с пальмами, безоблачное мирное небо с раскаленным диском солнца, и на мгновение ему показалось, что все это нереально, понарошку, как декорации спектакля. Потом твердь под ногами шевельнулась и впечатление исчезло. Ифалиук был осязаем и массивен, как сам атолл.
Натили выпрямилась.
– Не знаю, что сказать. Мне показалось…
– Что все это сон? Бред?
– Почему? – Она удивленно оглянулась на друга. – Если я его правильно поняла, он каким-то образом впитывает радиацию…
– Питается или впитывает? Это две разные вещи. Дозиметры молчат, его тело совершенно нерадиоактивно.
– Ну, он ведь не говорит, как люди… Я просто чувствую… – Натили сбилась и рассердилась. – Может быть, и питается.
Франсуа обнял ее за талию.
– Я думаю, ему нужна энергия, ведь он растет. А чтобы питать такую махину, знаешь сколько водорослей нужно? Или рыбы? Чем-то он