Город.Хоррор. Хьюго Борх
дом в спешке? А я не покину. Куклы меня любили больше, чем ты. Ждали в каждом шкафу.
Оглядевшись в темной комнате, он понял, что видит перед собой ухмылку куклы с лицом, спрятанным за высоким капюшоном, с торчащими черными косами с синим отливом, напоминающими металлическую проволоку. Посветил фонарем: у куклы не было в отличие от ее соплеменниц, стеклянных глаз. Выходило, кукла была слепой.
Зато чувствительны были ее губы; они приоткрылись, обнажив синеватую пещеру рта, и брошь на ее груди задрожала, казалось, украшение запрыгнет сейчас в ее рот и разорвет его своими круглыми каменными лепестками. Вишневый цвет губ при Лунном свете – что сказать? Флегматично.
Чем-то похожа на Марину. Пальцы похожи. Я, конечно, хотел бы ощутить ее пальцы, сомкнутые на моей шее.
В этот момент у другой куклы в роскошном бальном платье вдруг стали отскакивать бусинки, блестки и съехал бант.
Анатолий собрал несколько мелких деталек. Кровь на пальцах застыла и детальки сильно прилипали.
– Марина называла их «пайетки». Я запомнил.
Тьма сгущалась. Он так и сидел в позе отца, который только что непринужденно разговаривал со своей дочерью и гладил ее по голове, но замер на секунду, будто для создания семейной фотографии. В роли дочери была кукла Стиверс. Все немые обитатели комнаты в нарядных платьицах сжимали вокруг Анатолия и куклы Стиверс плотное кольцо. Красавицы в нарядных туфельках и платьях, с пробитыми для сережек ушками, пышными прическами, яркими бантами, и огромными глазами, – все напоминали изысканных принцесс. Они держали перед собой зонтики, которые достали из кукольного чемоданчика.
Острые кончики зонтиков легко прокалывали тонкую ткань платья куклы Стиверс и легко входили в тело, шею, уши и глаза человека, который так и сидел в позе заботливого отца.
Что тебе нужно, Костик?
Как-то летом мы жили с восьмилетним сыном в таунхаусе. Задний двор соседей впритык к нашему, забора нет. У нас на веранде батут стоит, самокат и велик. И вот соседский ребенок, чуть поменьше моего, повадился приходить, на батуте прыгать, самокат брать, как в пункт проката.
Под вечер после полуденного сна (у нас спальни на втором этаже), слышу, внизу кто-то ходит. Заглянула к сыну в комнату – играет за компьютером. По лестнице тихонько спускаюсь вниз на кухню, а соседний пацан там уже топчется!
Я онемела просто, – мальчик меня увидел, нагло так подходит к крану, берет стакан, наливает воды, пьет и говорит:
– Я пить хотел!
Пообщалась с его родителями, объясняю, что смотреть за ним некому и это опасно.
– Вашему ребенку шесть лет.
– Костик.
– Что?
– Его зовут Костик.
– Да, вашему Костику шесть лет. Но дело не в этом. А если он с батута или самоката навернется, и голову разобьет, я, что буду делать, волосы на себе рвать? Я такую вину на себя брать не могу, извините.
Родители