Запах дождя. Пётр Некрасов
нельзя было говорить этим девочкам, Пелевин выбрал самые неправильные. Но он сделал это нарочно. Назло майору Лисицыну и лейтенанту Владу, которые запихнули его в этот класс, не удосужившись объяснить, что и как нужно говорить.
Зато девица в юбке сразу обернулась. Пожевала собственные губы, как это делают взрослые женщины, после того как накрасятся, и спросила:
– Руфу не нашли?
Пелевин молча смотрел на неё – пару секунд в глаза, а потом на кофточку. Гимназистка чуть-чуть подождала ответа, потом покраснела и села за соседний стол, отвела взгляд. Девочки в свитерах, сидевшие до того впритык коленками друг в друга, нехотя повернулись к Денису. Вот и хорошо. Даже не пришлось произносить классическое «вопросы здесь задаю я».
– Может быть, она рассказывала что-то в тот день, когда пропала? Или накануне? Запомнили что-то необычное?
Глазки у школьниц стали более осмысленные, и Денис успел мысленно себя похвалить, но тут притворённая ранее дверь клацнула, открываясь, и в класс ввалилось настоящее стихийное бедствие.
Это, безусловно, и был Максим Гудков – тот одноклассник, о котором предупреждал Рахманов. Нет, он не выглядел двухметровым хулиганом с рогаткой в кармане. Был он в шортиках и сандаликах, плечики его сутулились, золотистые волосики локонами свешивались на глазки, вдобавок ещё прикрытые стёклами идеально протёртых очочков, в золотой, как у столетнего профессора, оправе. Мало того, на ходу он пел, точнее бормотал себе под нос хрипловатым тенорком мультяшного зверька:
– Хорошо бы сделать так:
Срезать все кудряшки…
Красный мак на голове,
А вокруг ромашки…
Так же стремительно, как бормотал, он пробежал между рядами солнечных столов и принялся здороваться с одноклассницами. Непростой ритуал – Гудков прижимался то губами, то подбородком к затылку каждой из хихикающих девочек, при этом чуть прикасаясь согнутыми пальцами то к плечам, то к спине, то к голой шее, что, видимо, получалось щекотно. Девочки повизгивали, а их чуть смущённый вид пояснил Денису, что тут уж ничего не поделаешь – с Гудковым по-другому не бывает.
– Вот представь себе: идёт
По дороге мальчик,
А на круглой голове —
Круглый одуванчик… —
всё тем же блаженно-нежным голоском протянул этот суетливый юноша, потом прижался щекой к щеке девочки с накрашенными губами и только сейчас заметив Дениса, округлил глаза в удивлении и даже смущении.
– Здравствуйте! – проблеял он почтительно и робко, выговаривая обе буквы «в».
За поясок шортов у него была заткнута свёрнутая в трубочку газета, и Гудков, пущего остроумия ради, прикрыл её ладошкой, как будто переодевался на пляже и вдруг увидел, что не один.
Девочки разулыбались.
– Садитесь, Максим, – сказал Пелевин.
– Ну что вы, – проблеял парень в золотых очках и как мог