Падаю в воду. Она не знала, чем обернется эта командировка. Рита Олеговна Гаева
Она уже хотела отрицательно качнуть головой, но он подхватил ее: – стоит быть аккуратнее на таких каблуках.
– Мне нужно идти. – она уже твердо встала на ноги.
– Тебе же туда? – парень улыбнулся, указав на здание Академии. Кете кивнула.
« – Неужели и ему туда же?» – мысль проскочила, как шальная пуля. Сложно верилось, что этот суровый байкер будет учиться с ней в одном заведении. Как ей всегда казалось, у таких людей свои порядки и законы в жизни, да и не очень-то они жалуют сотрудников МВД.
– Дай угадаю, – незнакомец задорно вскинул темные брови: – ты сейчас подумала о том, что такой как я не может учиться на полицейского? И что такие как я лютые анархисты? – он хохотнул, прикрыв рот ладонью.
Кете аж открыла рот от изумления. Ее впервые в жизни так легко и ловко раскусили. А ведь даже отец, опытный оперативник, редко мог вычислить ее ложь, и прочие хитрости.
– Ты умеешь читать мысли? – она замерла, заглядывая в его глаза, словно пыталась найти и отгадать какую-то сокровенную тайну. Парень рассмеялся еще сильнее, мотнув головой: – Конечно, нет. А мне и не нужно. Все и так написано у тебя на лице.
– Или же, скорее всего, ты догадался, что я могла поддаться стереотипам? – Кете прищурилась.
– Предрассудки и стереотипы – враги свободного общества. – байкер сделал несколько шагов в сторону Академии.
– Одна из заповедей анархиста? – разговор с незнакомцем становился все интереснее.
– Да. – шаркнув сапогами по асфальту, байкер остановился и смолк. Выдохнув, он продолжил: – Да и никакой я не анархист. Анархия, в первую очередь, подразумевает свободу и отрицает принудительное управление человека человеком. А мы с тобой – без пяти минут представители силовых структур. И все же, имеем некую принудительную власть над другими людьми.
– Свобода – это большая ответственность. И не каждому человеку она по силам, – добавила Кете: – кому-то надо держать контроль.
– Тут ты права. – кивнул байкер. Глянув на Кете, протянул руку: – Тамаз.
– Кетеван. – рукопожатие сухое, крепкое. Но без хвастовства и некой показухи. Отпустив ее ладонь, Тамаз продолжил: – Ты первак?
– Что?
– Ты первокурсница? – он улыбнулся шире, наклонив голову чуть набок.
И все же, она была немного забавной, пусть и пыталась показаться серьезной, пуская пыль в глаза. Взволнованный взгляд, неловкие движения, – ее выдавали с потрохами.
Тамаз и сам невольно вспомнил себя в первый день учебы. Такой же растерянный вчерашний школьник, полный энтузиазма и идей, думающий, что мечта уже в руках. И что учеба ему будет приносить искреннее удовольствие, и даваться легко.
3 глава
Спустя 8 лет.
Монотонный гул двигателей самолета убаюкивал, и навевал некую тоску. Сквозь иллюминатор пробивались яркие лучи солнца, протягивая светлые нити по всему салону. Лучи приветливо щекотали лицо,