Треон. Арсен Халитович Нафиков
можно было считать маленькую кабинку туалета у задней стенки.
Под яростным треонским солнцем железная посудина превратилась в настоящую душегубку. Но жара была не главным врагом – терморегуляторы костюмов со своей работой справлялись неплохо. Главным врагом была скука – ни телевизора, ни интернета, ни радио. В окно, и то не посмотреть.
Михей почти сразу уснул, толи из-за бессонной ночи, то ли просто укачало. Остальные боролись со скукой как могли. Сквозь сон он слышал смех парней по соседству, слышал храп соседа впереди, слышал, как какие-то девушки сзади запели популярный минувшим летом хит:
…лето в Москве, лето в Нью-Йорке,
Лето в Париже, лето на Майорке…
«Утюг» страшно гудел и вибрировал. Иногда под полом что-то шипело и скрипело так, что Михей просыпался. Поездка длилась несколько часов без остановок. Наконец, сквозь оконца под потолком показались стены домов. Колонна замедлила ход, петляя по городским улицам. Снаружи доносились жутковатые крики и вой. Наверное, местные жители так приветствовали землян. А может, выражали свое недовольство их присутствием. Так или иначе, земляне ступили на чужую территорию, в самое ее сердце. Горстка людей, окруженная сотнями тысяч потенциально опасных арахноидов. Что у них на уме? Чего ожидать от них? В голову лезли нехорошие мысли. Только присутствие Хороса несколько успокаивало – он ехал в одной из тех броне штуковин. Михей почему-то проникся к нему доверием.
Машина вдруг притормозила и остановилась. Выйдя наружу, люди и оказались на небольшой площади, окруженной несколькими зданиями. Самое высокое из них насчитывало пять этажей. Вход в него был оформлен в виде портика с высоким крыльцом. Над ним возвышалась башенка с округлым куполом. Стены были украшены рельефными изображениями воинов в красивых тяжелых доспехах. Остальные здания выглядели немного скромнее, хотя и были выполнены в похожем стиле. В центре площади возвышался монумент в виде гладкой колонны, на вершину которой как бы вскарабкивался арахноид.
Треонская делегация выстроилась под монументом. Одного из делегатов Михей сразу узнал – это Владыка Пустоши. В глаза бросался арахноид справа от него. Он был крупнее раза в полтора, и, в отличие от остальных, не носил доспехов и не имел оружия. Одет он был в более чем скромные одежды, серые, как дождливое небо, и носил странный головной убор с длинными лентами, свисающими с висков. Руки были скрещены на груди.
– Приветствую вас, доблестные земляне, – заговорил Владыка. – Для всех нас большая честь и великое удовольствие принимать вас в наших владениях.
Гаг Лэнсли не остался в долгу, выдав в ответ пару любезностей. Михей надеялся, что на этом с церемониями будет покончено, но треонец продолжил свою речь. Становилось скучно. Алмаев уже перестал было слушать, но тут Владыка представил того странного арахноида. Он назвал его Матерью Матерей. «Самка, – констатировал Михей. – Можно было догадаться».
– Она ведет нас по пути правды и чести, – пояснил Владыка. Что это значит, Алмаев так и не понял, как и роль, которую эта самая Мать Матерей