Аникс. П. Шиян
в глаза, что спугнуло Захара, и он весьма специфично меня отшил. Пусть так. Всё равно я никогда не засыпаю одна.
III
Я не добрый человек, уже давно нет. Всегда мне либо безразлично, и я смеюсь со скуки, либо тошно, и я вздыхаю, чтобы не сблевать. Ты – всё хорошее во мне. В тебе нет ни злости, ни обиды, ни боли, я выскребла из глубин своей души остатки любви и красоты и сделала тебя. Пока ты есть, я не боюсь смерти, никакой, даже самой бесчестной. Замёрзшее зёрнышко того нежного и чувственного, что было во мне, теперь спасено и пустило в тебе ростки, а скуку и тошноту я без сожаления заберу с собой в могилу.
Он сидел на пьедестале, закутанный в золотую ткань, и смотрел на свои руки, а я сидела перед ним, всё ещё не понимая, продолжался ли мой сон или я уже проснулась. Аникс был такой же белый, как гипс, но теперь с розоватым оттенком на лице, пшеничной краской в волосах и бьющимся сердцем. Я коснулась кончиков его пальцев, и он медленно поднял на меня взгляд, взволнованный и пытливый. Не мираж, не призрак из сна, а он настоящий блуждал по мне глазами, светлыми-светлыми, как облака, и мне не хотелось задаваться вопросами, искать ответы, отвергать и не верить, потому что впервые в жизни всё было истинно и правильно. Хруст дверного замка не спугнул мгновение, я не обернулась. Мы с Аниксом рассматривали друг друга, как два диких животных. За спиной послышались шаги, пару секунд спустя упало что-то лёгкое, видимо, ключи. Снова Максим и снова непрошено. Поставив на пол звонкий пакет, он опустился рядом со мной и долго, пронзительно молчал. Ему как скульптору я могла доверить свою тайну, тем более, он уже её разгадал.
– Я говорила, – наконец сказала я полушёпотом, – Аникс будет закончен. И будет совершенен.
Была в Максиме одна противная черта: он на дух не переносил совершенство. Собственными глазами посмотрев в лицо ангелу, он поморщился, будто понюхал тухлую рыбу.
– Дура, – Максим расцепил наши с Аниксом руки и окатил меня холодом. – Чему радуешься?
– Чудо ведь.
– Страшно это. Хорошим не кончится. Неважно как и почему, пусть ты хоть потомственная ведьма, у тебя не было права. Ты не бог.
– Ещё один со своим богом, – вздохнула я и мельком повернулась к нему. – И, кстати, прекращай врываться без спроса, а не то ключи заберу.
Тем временем Аникс внимательно слушал нас, и я замечала, как выражение его лица становилось всё более осознанным: ему было достаточно лишь пары фраз, чтобы начать понимать нашу речь. Дивное существо нечеловеческой красоты и ума, идеальное снаружи и внутри, – как же быстро он учился.
– Я тебе прямо говорю, – настойчиво продолжал Максим, – есть в нём нечто зловещее.
– Ты же выпить пришёл? Ну так выпей.
Пробурчав что-то невнятное, он достал из пакета бутылку хмельного и сел на подоконник. Аникс посмотрел на Максима исподлобья, затем встал осторожно, оперевшись о пьедестал, и сделал несколько шагов по комнате, касаниями изучая шероховатые стены, корешки книг на полках, тонкие стебельки сухоцветов, лопатки в засохшей