Остров пропавших девушек. Алекс Марвуд
можно пожелать. Она находчива, умна, хорошеет день ото дня, а их семья по сравнению с огромным множеством других живет в достатке. Если бы она только была добродетельнее, вела себя скромнее и не дерзила в ответ…
– Ты правда думаешь, что этого довольно? Что достаточно быть послушной и тогда все будет в порядке?
С этими словами Донателла прикладывает алоэ под глазом ближе к носу. В дополнение к щеке у нее начинает распухать и переносица. Стоит ей вернуться в «Ре дель Пеше», чтобы подавать клиентам frijoles и пасту al’arabais с кроликом, как весь остров тотчас узнает, что дочь семейства Делиа опять вообразила о себе невесть что.
Мерседес пожимает плечами.
– Ради спокойной жизни можно пожертвовать чем угодно, – произносит она любимое изречение их матери.
Донателла с силой бьет ее кулаком по ноге и кричит:
– А если мне не нужна спокойная жизнь! Неужели ты думаешь, что это все, что есть в жизни?
Мерседес потрясена до глубины души.
– Что ты хочешь сказать?
– Это! Все это… убожество! Все одно и то же, одно и то же. И так всю жизнь!
Мерседес вконец озадачена. Все так живут уже тысячу лет. Зачем что-то менять?
– А что еще то нужно?
– Да что угодно! – опять срывается на крик Донателла. – За пределами этого острова целый мир!
Потом шипит от боли и опять прикладывает алоэ.
Слова сестры повергли Мерседес в ужас. Большой мир таит в себе множество опасностей – так все говорят. Нет ни одной женщины, которая уехала бы из Ла Кастелланы, а затем вернулась обратно.
– Не говори так, Донита! – восклицает она.
Сестра отталкивает ее, встает, идет по выложенному известняком полу к старым воротам в виде арки и смотрит на море. У самого горизонта надрывается от натуги контейнеровоз, ржавый и черный, следующий мимо Алжира в свободную экономическую зону Мальты. Ближе к берегу на перекатывающихся волнах к заливу мчит белое суденышко размером с дом, но отсюда для нее совсем маленькое. На передней палубе несколько крохотных ярко окрашенных фигурок греются на солнышке, будто тюлени. Иногда Мерседес видит проходящие мимо суда размером с целый город, там люди лежат рядами, будто тела утопленников, вытащенные из воды после кораблекрушения. И всегда радуется, что они здесь не высаживаются, что у них слишком тесный порт, да и виды с достопримечательностями далеко не сногсшибательные. Ей кажется, что, если бы все они в одночасье сошли на берег, это было бы сродни нашествию саранчи.
– Я не могу так жить до конца своих дней, – говорит Донателла, – не буду. Если придется, то буду каждый день молиться о смерти.
Мерседес застывает от ужаса.
– Тише, святой Иаков услышит!
– Я тебя умоляю! – восклицает старшая сестра, вихрем врывается обратно в комнату, злобно смотрит на Мерседес. – Ты же не веришь в это все?!
– Во что?
– Что святой Иаков убивает грешников, как мавров. Ты серьезно? Он же умер тысячу лет назад!
– Но потом вернулся, чтобы принять участие в битве при Клавио…
Донателла в ответ только