Бог, которому нужен врач. Владимир Дмитриевич Коваленко
прогуливалось по поверхности ушедшего за горизонт солнца, то и дело забредая в темные подворотни.
На пустой улице, почти не освещенной, мрачной и по-осеннему грузной, было сумрачно. Только в конце, рядом с розовым пятиэтажным домом, очевидно сделанным как гостиница для ямщиков, блекло горел фонарь. Свет был только в нескольких окнах, но в целом создавалось ощущение скользящего опустошения и покинутости. Пройдя по улице, я должен был оказаться на том месте, где ее пересекает проспект, а на перекрестке ожидал обнаружить уже другой дом – грандиозный, красный, с сохранившимися витражами и оставшийся здесь со времен какого-то дальнего члена царской фамилии. Но очутившись на перекрестке, обнаружил лишь пустырь с пожухлой травой и кучкой мусора на месте прекрасного здания.
На проспекте, к своему удивлению, я также не застал ни людей, ни машин, ни животных. Даже уличные птицы, которые в отсутствие прочих обитателей должны были наводнить помойки, исчезли. Окна не горели, свет исходил только от фонарей, создавая тянущее ощущение тоски.
«Дела», – пробежало юркой мышью в голове, и сразу в душу забрался цинковый страх, то ли от самой этой мысли, то ли от факта, который она фиксировала. Я прошел чуть дальше по проспекту, заглядывая во дворы и окна, но не обнаружил никаких следов жизни. Ускорив шаг, почти перейдя на бег, я думал только о том, чтобы поскорее прибежать домой.
Но спустившись ниже главного проспекта на пару кварталов, остановился.
Я вмерз в землю, подобно забытой в зимнем грунте лопате.
По каналу двигался дом. Дом был небольшой, самостоятельная пристройка к старому домику на окраине, но она двигалась по каналу, словно корабль. В каждом движении, если будет позволительно так сказать, этого здания виделись знакомые черты, пока, к своему ужасу, я не понял, что это до боли напоминает движения кита.
Пристройка покачивалась на воде, опускаясь то вниз, то вверх, подергивалась, шевелилась, словно стараясь повторить движения самого крупного млекопитающего. Не знаю, сколько можно было стоять и смотреть на это недоразумение, но сзади что-то громыхнуло.
Я медленно повернул голову.
По улице, подобно лягушке, прыгал дом. Следом за ним прополз другой, потом проскочил следующий.
Бродили дома. Они бегали и приседали, уподобляясь диким обезьянам, вставали на дыбы, словно ретивые кони, и готовились к прыжку, уподобляясь диким котам.
Дома ожили, весь город в момент превратился в кишащее жизнью каменное нечто. Каждое движение сопровождалось раскатистым грохотом, словно в двадцати метрах от тебя сталкивались грозовые тучи.
И я побежал.
А вокруг гремели графские и купеческие постройки.
Ревели доходные дома. Скакали пристройки и бывшие здания манежей.
Гарцевали замки и катались по земле дворцы.
Я несся, стараясь не попасться под тяжелый шаг оживших созданий.
Сердце бешено колотилось, в одно мгновение на лице выступил пот. Губы непроизвольно нашептывали молитву, кажется,