Жена на год. Ирина Шайлина
следовало выкинуть, но я все читала и читала статью, уже выучив наизусть. Раздались тихие шаги – Дианка. Она остановилась в дверях. На меня смотрит. Не в глаза, нет, Дианка редко смотрит в глаза. Смотрит на испачканный кровью газетный лист, который ходуном ходит в моих руках, от того, что они трясутся мелкой дрожью.
Я скомкала лист и отправила его в мусорное ведро – там ему самое место. Туда бы ещё выбросить все свои воспоминания об этой семье, но к сожалению, они ещё свежи в памяти.
– Всё хорошо, Диан, – улыбнулась я. – Время лечит. Оно вылечит все, даже то, что так страшно потерять.
Диана ничего не ответила. Я торопливо убрала кусок мяса со стола, помыла его, порезав тонкой соломкой, замариновала в травах и лимоном соке. Такое мясо моя дочь ела, не варёное, не жареное, а запечённое почти без масла, буквально до хруста. Я была рада и этому, плевать, что хорошая молодая телятина стоит, почти как золото, главное ребёнок ест.
– Будешь кушать?
Дианка прошла и села на свой стул. Значит, хочет. С приёмами пищи у нас была беда. Караул, я бы сказала. Сейчас Дианка соглашалась есть только банановые кексы, то самое мясо, и макароны. Бывало и хуже. Кексы я пекла прошлой ночью и втихую намолола в тесто немного овсяной крупы – хотелось хоть как-то разнообразить дочкин рацион. И сейчас с замиранием ждала – станет есть или нет?
Дианка откусила кусочек. Задумалась. Потом прожевала и проглотила. Я рассмеялась – чудесный день! Сначала умер Вершинин, потом Дианка согласилась есть кексы по новому рецепту.
После обеда я работала, Дианка играла на полу. Играла она всегда молча, лишь иногда монотонно напевала себе что-то под нос. Говорить она умела, и даже неплохо, но заставить её разговаривать было нереально. Иногда она повторяла мои слова, и совсем редко отвечала на вопросы. Чаще просто игнорировала.
Сейчас она листала детскую, в картинках, книжку. На каждой странице останавливалась подолгу, смотрела, думала что-то. Интересно, что в её голове?
Самым обидным было осознавать, что я не ращу ребёнка для счастья. Далеко не все люди счастливы, я тому пример. Но у меня хотя бы был шанс на счастье… А у Дианки его нет изначально.
Она родилась обычным ребёнком. Совершенно. Верещала, когда мучили газики, беззубо улыбалась, пускала пузыри. В срок перевернулась, села, затем пошла. Простые слова у нас были уже в годик! Она могла чётко сказать – мама дай и другие аналогичные фразы. В полтора годика она говорила так, что изумляла окружающих.
А в год и семь случился откат. Тогда я не знала, что это, просто не понимала, что происходит с моим ребёнком. Перестала говорить. Реагировать на мои фразы. Психолог дефектолог поставил неутешительный диагноз – аутизм. И все было не так, как в книжках и фильмах, в которых мне встречались дети с аутизмом. Куда страшнее. Я просто теряла Дианку и ничего не могла с этим сделать.
– Зато пенсию будете получать. По инвалидности.
В жопу эту пенсию, я просто хотела счастья для своей дочери! И одновременно понимала, что это я обрекла Дианку на болезнь. Это было неправильно, но я никак не могла выкинуть