Да родится искра. Часть 1. narsyy
его сам Скиталец. Правда это или нет? Кто знает. Известно одно: тех, кого отмечала печать этого непостижимого существа, ждал скорбный и мучительный конец.
Должно быть, суровый морозный климат как-то сдерживал распространение болезни, а прославленная стойкость северян не позволяла злополучной заразе овладеть их плотью, и поветрия, как массового явления, в Негаснущих Звездах и Ледяных Тучах не знали.
Феору доводилось бывать в чумных городах Теима и Ховеншора, превратившихся за годы гибельного мора в зловонные склепы из камня и кирпича. Шпили их высоких башен еще выстреливают в облака, огромные запустелые дворцы и цитадели гордо возвышаются над прочными крепостными стенами, построенными на века, но внутри давно бродит вольный ветер и гуляет ненасытная старуха смерть. Короли и принцы, рыцари и монахи – все сгинули вместе с собственным народом. Не осталось ни памяти, ни преданий. Север наводнили толпы беженцев, но скудная промерзшая земля едва могла прокормить даже местных. В первые годы разразился голод, и лишь у немногих достало сил, чтобы выжить в этом кошмаре.
Мир сияющих королевств, мир грез и грандиозных свершений прошлого медленно погибал, будто вросший в скалу тысячелетний великан Хавьон из сказок, что рассказывали детям беззубые старики. Умирал и сам творец, пронзив собственное тело небесной иглой и иссякая лучистым светом, жертвуя собой ради людей. Теперь на его омертвелых глазах Нидьёру приходил конец, пугающий своей неотвратимостью.
После совета Феору вновь не удалось подгадать момент, чтобы поговорить с Харси наедине, и серьезный разговор пришлось отложить. В который уже раз.
Зато у ворот он догнал Крассура, с ним тоже было о чем потолковать. Предводитель наемников обернулся вместе со свитой приказчиков, облеплявших его, словно слепни, надменно смерил первого советника взглядом.
– Феор? Чего тебе? Хочешь успеть мед отправить по старым ценам?
Первый советник не обратил внимания на издевательскую остроту.
– Оставь шутки. Твоих молодцев видели на берегах Атхума и Кабаньева Двора. Промышляли грабежом с кораблей, насильничали.
– Это каких молодцев? Кто ж их признал за моих? – показательно удивился Крассур.
– Ульсура Красного, его ни с кем не спутаешь. Он твой человек.
– Ульсур не в дружине, я за него не ручаюсь.
Феор не отступал.
– Знаю я, что он работал по твоему заказу еще месяц назад.
– И что с того?
– Едва выполнив заказ, принялся разбойничать. Потом снова придет к тебе, а ты, стало быть, примешь?
– Полно тебе. Лихих людей я не беру, А за теми, кто славится недобрым, у меня хорошо смотрят, – не моргнув глазом, ответил Крассур. В голосе его, меж тем, проступила сталь. Он не терпел вмешательств в свои темные делишки.
– Знай же, против ватаги Ульсура затевается тяжба, он будет объявлен вне закона. Это уже третий раз происходит с теми, кто от тебя серебро берет. Слухи ходят, что водишься