Самая страшная игра. Наталья Полюшкина
шепот, проговорила она, – я никому обычно не подсказываю, но тебе, так уж и быть, скажу! Ты мне нравишься.
Старуха подтянулась на цыпочках и потрепала Матвея по щеке. Пальцы у нее были ледяные, словно она держала их в заморозке, как стебли сельдерея – когда они еще жили все вместе, мама делала заготовки перед зимой: мыла, сушила и складывала в отдельные лоточки и пакетики «свойский» дачный укроп, петрушку, базилик. И сельдерей тоже складывала. Старухины тонкие пальцы напомнили ему об этом. Матвей удивленно прислушивался к себе. Ни она сама, ни жест ее не вызывал в нем ни капли возмущения.
– Матвей, послушай. Секрет простой.
Матвей совсем не удивился, что она знает его по имени. А старуха продолжала:
– Если болит душа, то надо идти ко мне.
Матвей прислушался к себе. То напряжение, что чувствовал он с тех пор, когда их семья превратилась из команды в трех разных, почти чужих, не любящих друг другу человека, куда-то испарилось. Он вздохнул и засмеялся.
– Возьми, – старуха протянула нечто и сунула Матвею в руки.
– Что это?
– Подарок для тебя.
– Что я должен сделать?
– Надеть.
– Сейчас?! – Матвей удивился. А старуха рассмеялась.
– Нет, конечно. Сейчас иди домой. Поспи.
– А дальше?
– Наденешь. Когда почувствуешь, что можно. Ну, допустим, завтра, – сказала старуха.
– И что будет?
Матвей старался не дрожать, но получалось плохо.
– Все, что захочешь, – спокойно ответила старуха.
– Прям всё?
Матвей все еще не верил.
– Да. Всё. Чтобы отец не бил. Чтобы в школе хорошие оценки ставили. Чтобы девчонкам нравился. Чтобы брать всё, что захочешь.
– Любую одежду, какую захочу – тоже?
– Одежду тоже, – сказала старуха, оглядев его оценивающим взглядом. – Что, поизносился?
Матвей кивнул, невольно проведя рукой по вороту толстовки. Её было пора давно выкинуть на помойку и купить новую. Но он так привык рассчитывать все деньги на еду и на средства для уборки (за отцом приходилось много, очень много убирать), что на одежду почти не оставалось.
– Ты сможешь купить всё, что захочешь. Даже то, о чём раньше не думал.
Матвей не верил своим ушам. Слова старух звучали, как бред. Как очень привлекательный и нужный ему бред.
– Ты главное загадывай получше, – старуха ухмыльнулась, и на один короткий миг Матвею показалось, что у нее острые, как у акулы зубы. – Вселенная, она же все слышит. Только попроси.
Чудеса в школе
Матвею всегда сказочно «везло». Не так, как другим. В детстве он единственный распарывал колени о неизвестно откуда вылезшие арматурины и гвозди, хотя по гаражам лазали все, и падали с них тоже все. Только он умудрялся попасться на рынке, когда мальчишки воровали орехи из корзины у подслеповатой торговки – она всегда стояла с краю, и обхитрить ее мог даже младенец. Но Матвей был единственный, которого она однажды цепко ухватила за руку и опозорила на весь район, причитая, как умалишённая. Только