Кавказская война. Том 3. Персидская война 1826-1828 гг.. Василий Потто
блокадой. Война приняла со стороны русских войск резко оборонительный характер. Отряды стояли на своих постах, защищаясь от вражеских нападений и отказавшись от всяких наступательных действий. Персияне, со своей стороны, наводнили большими конными партиями пограничные провинции; все сообщения между Амамлами, Караклисом, Бекантом, Гумрами и Гергерами были прерваны.
В действиях персиян, к счастью, не оказалось, однако, ни энергии, ни решительности. Если они еще и могли колебаться напасть на Караклис, где собраны были сравнительно значительные силы, то небольшие посты в Балык-чае, Амамлах, Беканте и Гергерах были настолько слабы, что не могли бы устоять против энергичного нападения многочисленного неприятеля. А в случае их взятия положение Караклиса и Гумров становилось также почти безнадежным. “В таком положении,– говорит сам Ермолов в одном из своих донесений,– не трудно было персиянам каждый из постов преодолеть поодиночке”. И тем не менее почти вся вторая половина июля прошла, а ни один из постов взят персиянами не был.
Разбросанность русских войск теперь становилась важной и с каждым днем более и более опасной ошибкой. Окруженные плотной стеной персидских отрядов, посты перестали быть полезными для защиты края, а каждая попытка выйти из блокады оканчивалась бедой. Известен целый ряд событий, показывающий, до какой степени было фальшиво положение войск в Бомбаках и Шурагеле.
26 июля русский отряд в сто шестьдесят шесть человек Тифлисского полка шел к Балык-чаю, прикрывая отправленный туда из Караклиса артиллерийский транспорт. Его встретил сильный отряд персидской пехоты и преградил ему путь. Командовавший тифлисцами штабс-капитан Воронков смело повел роту в штыки и сбил персиян. Но на подмогу к ним немедленно явилась многочисленная конница и атаковала отряд со всех сторон. Тифлисцы мужественно отражали нападения, но идти дальше, под постоянными натисками врагов, не могли,– и Воронков решился свернуть с дороги вправо к густому лесу, чтобы укрепиться в его опушке. Но и к лесу путь преграждался сильной толпой неприятельской кавалерии. Смелый натиск в штыки заставил ее, однако же, раздвинуться.– Но едва Воронков вступил в лесную опушку, как безмолвный дотоле лес вдруг оживился,– и рота тифлисцев была со всех сторон охвачена тысячным батальоном сарбазов. Условия борьбы становились слишком неравным. Не желая помрачить славы старого Тифлисского полка, русские солдаты держались до тех пор, пока не истратили всех своих патронов. Тогда они бросились в штыки – и, подавленная многочисленным врагом, рота погибла. Храбрый Воронков, тяжело израненный, был взят в плен; поручику Попову и инженерному прапорщику Хрупову персияне отрезали головы. Сто тринадцать человек геройской смертью запечатлели подвиг, который Тифлисский полк с гордостью внес в свою боевую хронику. Сорок человек, однако, штыками проложили себе дорогу в чащу леса и поодиночке пробрались в Караклис вестниками гибели своих храбрых товарищей. В плен, кроме Воронкова, попали только семнадцать