Исповедь девственницы. Злата Сотникова
волосы в подмышках, но Ирка Степанова мне потом сказала, что они от этого будут гуще расти, и я больше не экспериментировала со своей растительностью.
– Митрофанова сиськи в раздевалке забыла, – сообщила Орловская толпе, окружающей её, и толпа захихикала, посмотрев туда, где у меня должны были находиться сиськи .
– Зато ты у коровы одолжила, – огрызнулась я.
– Завидуешь? Завидуй молча, – в свою очередь отреагировала Орловская и демонстративно засмеялась.
Во дура, – подумала я, – вышла на зачёт в раздельном купальнике. Он же слетит с твоих буферов, как только ты сиганешь с тумбочки в воду. Или расчёт именно на это?
Наконец на бортик вышел Макс в компании нескольких ребят. Как же хорошо, что он не присутствовал при этой перебранке, которая кончилась явно не в мою пользу.
Макс выглядел шикарно. Широкие мощные плечи, длинные руки с развитыми бицепсами, пресс с кубиками и огромный выпирающий бугор в чёрных плавках.
К нему тут же подскочила Орловская, выпятив сиськи. Макс краем глаза посмотрел на неё и прошёл, не задерживаясь, к группе одноклассников, стоящих в сторонке. На меня он, к моему огорчению, даже не взглянул. Ну ничего… Вот поплыву, как богиня, как торпеда, сразу все обратят внимание.
На бортик вышел Эдуардыч с журналом в руке и модным электронным секундомером на шее. В свои сорок с небольшим он имел довольно подтянутую фигуру и весьма потрёпанное алкоголем лицо.
– Та-ак, чемпионы, готовы к страшным подвигам? – бодро проговорил он.
– Константин Эдуардович, а на тройку за какое время надо проплыть? – ангельским голоском прочирикала подскочившая к физруку Орловская, выставив вперёд свое вымя.
– На тройку… – задумчиво ответил Эдуардыч, просмотрев на Орловский бюст, – проплывут не все. Особенно в раздельном купальнике.
– У меня другого нет! – фальшиво расстроилась Орловская.
– Так, первыми плывут женщины. По три штуки, – перешёл к делу физрук. – О, Лера, ты здесь! Хорошо…
Эдуардыч, заметив меня, потеплел. Я была единственная, кого он считал человеком. Видимо, за мою профессиональную, хотя и оборвавшуюся слишком быстро, спортивную карьеру.
– Плыви в первом заплыве и можешь быть свободной.
Я покорно кивнула.
– Первый заплыв!.. – прокричал на весь бассейн физрук, – Степанова, Митрофанова, Губерман.
Ирка Степанова была моей подругой, одной из немногих. Хотя, как подругой… Скорее, приятельницей. Она была абсолютно беззлобной и занималась в музыкальной школе. Она нравилась мне за детскую непосредственность во всех вопросах и спокойное, даже буддистское, отношение к жизни. Одним словом, ей было на всё насрать.
Мила Губерман была тощей глистой с выпирающими коленками, нервозной, плаксивой и тихой. Но даже у неё, чёрт побери, были сиськи!
Я медленно и профессионально протёрла языком стекла плавательных очков изнутри и встала на среднюю дорожку. Краем глаза я увидела, что далеко не все обратили внимание на наш выход. Кучка ребят,