Танцующая с Луной. Руслана Львова
любить. Как приятно быть любимыми. Мы несём в этот мир свет, разгоняющий боль и страдания. И мы обязаны быть смелыми, потому что такова наша служба. Понятно вам, девочки?
Она застыла в ожидании нашего ответа. Её грудь возбуждённо поднималась и опускалась, и я подумала о том, что Одария и сама, наверняка, прошла через многое и знает, о чём говорит. А ещё в её словах я увидела знак. Может, Альтея специально не стала говорить это мне лично и вложила своё наставление в уста геллы, но я всё услышала и приняла. И впитав в себя надежду от сказанных слов, я решительно кивнула.
Милашка приняла этот жест на свой счёт и благодарно мне улыбнулась.
– Отлично! Селена первая, кто осознала своё предназначение. С тебя и начнём.
Распахнув в ужасе глаза, я заозиралась по сторонам, но остальные, всё ещё настроенные скептически, лишь злорадно отошли подальше. Лишь Кай одними губами сказала «Держись!»
Я обречённо повернулась к гелле.
– Я готова.
После изнурительной тренировки, затянувшейся на весь день, я едва волочила ноги. В коридоре меня догнала Одария.
– Селена, постой. Надо поговорить.
Я нехотя встала и подняла глаза на геллу.
– Сегодня во время молитвы я слышала твой вздох и поняла, что ты закончила первой. Всё верно?
Увидев мой кивок, она продолжила.
– Что случилось? Альтея что-то сказала? На тебе лица не было.
Во взгляде Милашки горело неприкрытое беспокойство. Она переживала, но вряд ли за меня. Скорее за то, что выступление без меня не получится или что вскоре произойдёт что-то плохое в храме.
Я задумалась, рассказывать ли Одарии о своих волнениях или умолчать. Тело ныло после долгой нагрузки, и мне совсем не хотелось, чтобы та же участь постигла и разум. Заметив мои колебания, гелла взяла меня за руки и отвела ближе к стене, чтобы дать пройти двум другим жрицам. Те посмотрели на меня сочувственно, но останавливаться не стали. Я приоткрыла рот и сомкнула губы снова.
Пальцы Милашки сжали мои ладони сильнее.
– Ты можешь всё мне рассказать.
И я решилась. Одария слушала внимательно, ничего не говоря, но маленькая морщинка, залёгшая меж бровей, сама сказала мне, что произошло нечто из ряда вон. Когда я закончила, гелла помолчала и с тревогой вгляделась в мои глаза.
– Я не знаю, что это может означать, – она покачала головой. – Но на всякий случай прошу тебя быть осторожнее. Это не случайность, а предупреждение.
Она задержала пальцы на моих запястьях.
– Пожалуйста, Селена. Не совершай глупостей.
Внутри меня что-то ухнуло вниз и защекотало низ живота. Знала бы гелла, куда я хотела пойти сегодня вечером, и вовсе привязала бы к своей ноге. Но она будто догадалась и теперь настойчиво заглядывала мне в лицо, пыталась встряхнуть в надежде разбудить во мне благоразумие. К чему тогда были все эти торжественные речи про смелость? Меня охватило смятение. Наконец я сдержанно кивнула и почувствовала, что гелла больше не держит за руки. Погладив меня по щеке,