Царица Ила. Александра Галак
Мишей отцовского портрета, ему удавалось заснуть до рассвета.
В остальные же ночи, а их было большинство, Федор мучился от гнилого, сероводородного запаха водорослей. Первые недели он переворачивал дом, перекапывал двор, заливал бетон под окнами хлоркой. Но наступала ночь, и запах возвращался. Будто этот запах ждал, когда станет неуязвимым в ночном свете и сможет атаковать Федора без свидетелей. Но Федор точно знал: у любого запаха есть источник. Надо его найти.
Правда, однажды источник сам себя обнаружил, когда постучал длинным синюшным ногтем в окно спальни.
– Мама!
Услышав крик Мишки, Федор бросил недокуренный бычок в траву и побежал в дом.
Мишка, заливающийся слезами, сразу уткнулся в теплые объятия папы.
– Ну, тише, тише…
– Там была мама, опять…
Опять. Будто она куда-то исчезала.
– А знаешь, что делала твоя бабушка, когда я во сне плакал?
– Не-а.
– Пойдем. Где твои тапки?
Федор повел сына на кухню. Засаленный выключатель у двери приказал желтой лампочке проснуться.
Федор включил воду над умывальником, пока Миша в недоумении наблюдал за действиями отца.
– Подойди.
Отец, набрав в ладонь холодной воды и плеснул ее в удивленное лицо сына.
– Эй!
– Так надо. Твоя бабушка всегда так делала.
– Мыла тебя, когда ты плакал?
– Смывала сон водой. И приговаривала: куда вода, туда и сон. Ну, давай еще разочек?
Миша только отрывисто покивал головой.
– Куда вода, туда и сон… Эх, что-то ты оброс за месяц. Свожу тебя завтра в тете Люде.
– А мне и так хорошо.
– А мне нет. Надо выглядеть аккуратно.
– Зачем?
– Такие правила.
– Ладно.
Федор выключил воду и сел перед сыном на корточки.
– А, знаешь, я тоже не люблю правила. Надоели. Завтра в сад не пойдешь. Вместе побудем.
– А что мы будем делать?
– А что ты хочешь?
– Давай на Бесовку!
– Посмотрим. Может, и на Бесовку. И мороженое купим.
– На завтрак?
– Только если ты со мной за ним пойдешь.
– Пойду! Пойду!
Миша, переволновавшийся от предстоящего мороженого, кинулся отцу на шею. Федору сразу полегчало.
Эта легкость длилась ровно 3 секунды, пока почерневший острый ноготь не постучал в окно кухни. Федор встал и задернул шторы.
Пятнадцать – и не вздумай ночью плакать.
Миша – мальчик щедрый. Он угостил мороженым себя, свой нос, свитер, полосатую дорожку на полу и даже отцовским штанам досталось. Мурзатый, но довольный таким началом вторника, Миша болтал свисающими со стула ножками и ждал обещанного приключения.
Федор тем временем насыпал в термос побольше шиповника: ветер неспокойный, а Мишка совсем разболелся прошлой осенью. Федор тогда, кажется, совсем забыл о сне, разрываясь между двумя стонущими кроватями.
Чайник