Тени прошлого. Александра Ангер
жирной, как сажа, темноте. Они приближались и отдалялись, будто раскачивались на волнах, разрезанных узкой, длинной тропой. И она, Анна, шла по этой тропе, пока рты, глаза, носы и уши то проступали, то исчезали в тьме. Она чувствовала, что всё вокруг было живым, но не приятно живым. Живым и опасным. И это опасное подбиралось всё ближе.
Анна обернулась. Тропа позади затягивалась. Там, где она надеялась обнаружить свои следы, не было ничего, кроме кишащего чужими чертами полумрака.
«Дети, – Анна вглядывалась в лица, борясь с беспокойством и отвращением, – их здесь нет. И Адама тоже…»
Одна она была готова пробиваться. Орудовать локтями, зубами, плыть – всё, что угодно, если они целы. В самые трудные моменты мысль о них предавала ей сил. Лишь бы тропа не вела к тупику. Лишь бы…
И тут рты начали двигаться. Послышался шёпот. Разрозненный, он прокатился по густой массе лиц снизу вверх и обрушился на неё, норовя придавить к земле. Становилось невыносимо душно, по вискам стекал пот. Анна остановилась, чтобы отереть лицо, и закрыла глаза, не желая видеть, как в темноте копошатся, открываясь и закрываясь, губы, за которыми не было ни языков, ни зубов. Наконец, когда за шумом она перестала различать собственные хрипы, бессмысленные звуки, как по команде, слились в слово.
Слово, которое она множество раз слышала от своих детей. Безобидное прежде, но пугающее, скребущее по коже здесь и сейчас, в темноте.
Оно повторялось снова и снова. Липло к ней, заставляя закрываться руками, отряхиваться, не открывая глаз.
«Поиграем?»
***
Дыхание жены Адам знал так же хорошо, как своё собственное. Обычно она спала почти беззвучно, чуть приоткрыв розовые, мягкие губы. Он любил наблюдать за ней спящей. Любил поглаживать покатые плечи и касаться коротких густых волос, похожих на пушистую беличью кисть. Любил гадать, что она видит и где путешествует в часы сна.
Но сейчас всё было иначе.
Анна вздрогнула, и на секунду он подумал, что разбудил её неосторожным прикосновением. Когда она открыла глаза, Адам улыбнулся и наклонился для привычного поцелуя, но Анна его не узнала. Она отшатнулась, сгребая одеяло, подобрала ноги под себя и сдавленно вскрикнула.
– Родная?
Он осторожно взял её за плечо и хотел убрать прядь с лица, но она отвернулась.
– Эн?
Это было её домашнее прозвище – по второй букве имени, как и его было «Дэ». То, что знали и использовали только они.
Она дёрнулась, закрыла лицо руками и тихо всхлипнула. Тогда он привлёк её к себе, сжал сильнее, выдержал один толчок в грудь, другой, и начал повторять: «Просыпайся… просыпайся, Эн… вот так…».
Анна вздохнула громко, судорожно, будто пробилась сквозь толщу льда. Обвела взглядом комнату и прикрыла рот ладонью, сдерживая стон.
– Ад… Адам… Ад…
– Сон?
– Ужасный сон.
Они немного покачались из стороны в сторону, слушая тишину. Этажом ниже раздались сонные возгласы – близнецы проснулись и заспорили о чём-то своём.
– Хочешь, мы никуда не пойдём?
Адам подал ей стакан