Воспоминания о семье. Книга 1. И. В. Петрусёв
типа.
Однако следует отметить, что с началом Октябрьской Революции 1917 года начался упадок производства. Об этом в следующих главах.
Из многочисленных предков в моей памяти сохранился образ моего прадеда Ильи Федоровича Петрусева.
Среднего роста, широкоплечий, очень подвижный, на деревне считался деловым человеком, которого почитали от мала до велика. Семья прадеда составляла – 16 человек детей, не считая супругов. В большой семье прадеда больше всего помню его сыновей – моего деда Михаила Ильича, его братьев Ильичей: Никиту, Афанасия, Николая, Сергея, Якова, которые составляли главную ударную силу в хозяйстве прадеда. Мой прадед имел многоукладное хозяйство, большой клин земли, добротный дом из тесаного леса – сосны, сараи, амбары, кладовые, погреба, навесы и овин для просушки необмолота – снопов нового урожая, искусственные водоемы – копанки для замочки конопли, другие сооружения для активного ведения сельского хозяйства.
Кроме того, прадед имел пасеку до 40–50 колод и магазин, где он торговал предметами первой необходимости (керосин, сахар, сельдь, мука, хозяйственные товары и т. п.).
На усадьбе моего прадеда раскинулся большой фруктово-ягодный сад, яблони, груши, малина, смородина и др. Все это указывало на то, что здесь жила сильная, крепкая, работящая семья, а ее глава, Илья Федорович, был энергичным разворотливым хозяином.
По вечерам вокруг его дома собирался деревенский люд, обсуждая различные дела и проблемы, порой до полуночи. Были споры, суждения о жизни, о детях и т. д. Люди расходились по домам, когда прадед закрывал свою лавку-магазин.
Особенно запомнилась мне пасека прадеда, возможно еще и потому, что в период выкачки меда (это производилось летом два раза), в саду собиралась многочисленная рать детей в ожидания угощения ароматным медом. В те времена пчел разводили в специальных ульях, называемых колодами – это вырезка из круглого дерева длинной один метр, из которой убиралась гнилая сердцевина, просверливались летки. В полой части колоды вырезались и размещались куски вощины, колодка снизу заделывалась дном, сверху крышкой и устанавливалась высоко на дереве.
Вечером, когда проходишь мимо, подвешенные колоды пчел производили впечатление великанов зорко охраняющих усадьбы, а бабушки пугали своих внуков русалками, ведьмами, что надо слушаться родителей – иначе беда…
В 1929 году на пороге коллективизации, и когда уже начиналось раскулачивание, умер мой прадед, еще раньше умерла его жена, которую я не помню. На похоронах собралось много народа, родных, близких, друзей, по сути собралось все крестьянство из всех деревень и города, пришли и приехали, чтобы проводить в последний путь уважаемого человека. Вся наша деревья была заполнена людьми, а похоронная процессия не могла вместится от дома до кладбища. Впереди колонны несли хоругви, иконы, словно это был крестный ход во главе священников, дьяков и певчей. Возможно, оно и было так, страна переживала события исторические, переход от НЭПа