Шаг навстречу. Татьяна Муратова
Вера.
– Ну-ну, – многозначительно заметила дама, но больше тему не поднимали, а Вера выдохнула – спокойнее, когда вокруг все по-деловому настроены. Но только вроде перестали шушукаться, сплетни затухли, как вдруг в конце рабочего дня пришла некая фифа и, вполне невинно хлопая подозрительно длинными ресницами, на весь отдел громко спросила:
– Кто из вас Бердяева? Глеб Николаевич велит подняться к нему в кабинет.
Все взгляды опять обратились на Веру: любопытные, насмешливые, завистливые.
– Я не пойду, – покраснела девушка.
Фифа и бровью не повела, а начальница отдела нахмурилась:
– Ты на рабочем месте, а Глеб Николаевич – начальник, раз вызывает, обязана пойти.
– Но я не знаю, куда идти!
Фифа поджала ярко накрашенные губки:
– Я провожу вас, – и на «вас» ударение сделала.
Вера, сгорая от стыда и возмущения, пошла, чувствуя на спине вердикт всего отдела. Ну, зачем он так делает? Раз начальник, значит, можно для зубоскальства сотрудников намекать на какие-то отношения? Понятно, он себя уже «зарекомендовал», но ей всего двадцать один, вся жизнь впереди, и это будет жизнь добропорядочная, без сплетен! Она не давала согласия становиться его девушкой или невестой! Ей не нужна раздольная агрессивная Москва! Она не подписывалась на борьбу с алкоголизмом! И девушку фифой обозвала от раздражения, а ведь она ни в чём не виновата, очень даже симпатичная. Так Вера себя накручивала, пока следовала за сотрудницей на другой этаж, принципиально не обращая внимания на окружающую обстановку деловой роскоши, в которой очутилась. «Я скажу ему: „Глеб, я не желаю, чтоб меня обсуждали как одну из твоих любовниц!“ Или нет, лучше: „Не смей подобным образом со мной обращаться!“»
Так и не решив, как выплеснуть своё негодование, она оказалась в кабинете гендиректора. На удивление небольшое помещение: окно с кактусами, мягкий кожаный диван, стол с зелёным сукном, вдоль стены стеллажи, тёплые вертикальные обои – достаточно уютно для рабочего места. Глеб разговаривал по телефону; увидев Веру, прикрыл рукой трубку и кивнул:
– Подожди три-четыре минуты, я договорю, – показал жестом на диван и, достав со стеллажа проспекты фирмы, подал ей, сим простым невинным жестом лишив тектонику гнева равновесия.
– Посмотри пока, – продолжил разговор.
Вера села и неожиданно для себя успокоилась. Глеб общался по-китайски – это поразило её, с трудом постигающую лингвистические премудрости, невероятно – ведь он обмолвился, что в институтах не учился, сразу начал работать. Мужчина ходил по кабинету, иногда хмыкал, делал жесты руками, хмурил брови, и тогда морщинка пролегала между ними; Вера могла спокойно рассматривать его, не заботясь о зеркальной реакции на подобное любопытство. За эти недолгие минуты девушка вдруг поняла, что Глеб вовсе не хотел обидеть или поддразнить её, он даже отдалённо не предполагал сего; поступил, как счёл нужным, не заботясь о впечатлении на окружающих – наверно, потому что рос вне норм семьи и не оглядывался на заезженное или просто чужое мнение.
Вере