Культ Многоликого. Том Первый. Анна Кугуар
посмотрел на них, словно на что-то опасное и замотал головой. Его губы поджались в испуге.
– До сих пор страшно? – решил спросить Николо. Его серебристые отростки, растущие из головы, как и у любого чистокровного гентас, часто пугали обычных людей. Таким же обычным и пугливым был и Соломон. – Прости, что тогда чуть не придушил тебя ими. Я часто дерусь. Ты не первый и не последний.
У Николо было два отростка, а у кого-то были все три. Реже можно встретить четыре или один. Чем больше сионов, тем сильнее гентас. Если представить, что Николо смертный, то вот, как выглядела бы его жизнь: длительность около трёхсот лет, молодость не оставит его почти до самых последних дней, лёгкие болезни не страшны, а мышечная сила в два раза превосходит силу простого человека. А ещё он был выше одногодок другой расы.
Но, будем честны, Николо – Вечный. Он родился уже в Авалоне и до смерти, кроме Абсолюта, ему нет дела.
Соломон взял карандаши и слегка притронулся к сиону кончиками своих пальцев. Ему понравилось, ведь следом он погладил их бархатную поверхность. Николо ничего толком не почувствовал.
– Если честно, уже спокойнее. Чаще тянись ими ко мне, и я обязательно привыкну.
– Спасибо, – тихо прошептал Швабб, ещё не отойдя от смущения. – Ты говорил, что твой папа тоже гентас? Ещё и чистокровный!
– Тоже, но я давно его не видел. Поэтому сильно отвык.
– Как ты сюда попал? – он чертил круг на листе перед собой и улыбнулся, видя, как это же действие повторил Соломон. На ковре неудобно рисовать, зато сидеть неплохо. – Если не секрет, конечно, – добавил Николо по-дружески.
Шваббу сто тридцать один, но физически они с Соломоном почти одного возраста. Внешне Николо старше на год – девятнадцать лет. Гентас очень долго взрослеют даже в Авалоне. Братья, в отличие от него, были полукровками, поэтому все преимущества расы у них делились на два. То есть, Николо сильнее своего старшего брата Димитрия.
– Не секрет. Я уехал от родителей, потому что хотел свободы. Меня заставляли вступить в брак, а любить навязанного ими человека я просто не собирался. И теперь я здесь. В новой Семье, так сказать, – с надеждой протянул Соломон.
– Любопытно, – культист вырисовывал узоры колючей проволоки, пока его слушал. Он приступал делать наброски маски главного монстра.
– А ты? – Соломон постоянно посматривал на процесс рисования наставника, но и от разговора не отставал.
– Что я?
– Как ты сюда попал?
– А, у меня дом сгорел, – как-то обыденно прозвучало от Швабба, ведь он даже не отвлёкся от работы.
Из-за резкости ответа Соломон осел и замолчал. Было видно, как он сдерживался, чтобы не извиниться: его движения сделались более неловкими, он избегал взгляда Николо.
– Мне очень жаль, – всё, что смог произнести новенький.
– Да ничего, – бросил Николо ему в ответ. – Это я его поджёг. Не так просто хранить тайны: мои волосы красные больше, чем наполовину. Все в долине