На грани. Юлия Зарывных
в порядке, госпожа? – спросил мужчина, убивший смотрителя.
– Да. – Она не разделила беспокойства. – Разыщите ткачей и отправьте весточку на «Крылатого», пусть начинают высадку. Данте, останься со мной.
– Как прикажете.
Трое мужчин затерялись среди городских улиц, четвёртый вернулся в лодку. В установившейся тишине слышался мерный плеск волн, раз за разом разбивающихся о берег.
– Не думала, что всё будет так… просто, – произнесла женщина, вглядываясь в окутавшую фрегат темноту.
– Разочарованы?
– Немного. Я ожидала, что мы можем не встретить сопротивления, но нас попросту игнорируют. Даже маяк зажгли, будто приглашение.
– Не похоже на западню.
– Хм, а это кто? – спросила она, заметив тело, лежавшее на мостовой. – Впрочем, неважно. Как бы просто ни казалось сейчас, дальше будет сложнее. Мы должны ударить быстро, пока новость не разлетелась по округе. Не хотелось бы засиживаться в этом захолустье.
– Город вам не по душе?
– Здесь воняет рыбой и помоями, – поморщилась женщина.
Они замолчали, и Нихаэль сумел различить далёкие крики людей. Что могло случиться? Те трое убили кого-то, напали на стражников или поцарапали забор у сварливой соседки, которая одним своим видом способна перепугать всю местную детвору? Отец всегда просил Нихаэля держаться подальше от её дома. А вдруг незнакомцы навредили родителям? От страшной мысли ком встал в горле.
– Отпусти меня! Не смей так со мной обращаться! Ты хоть знаешь, кто я?
Мальчик не видел говорившего. Но его видела женщина, отчего улыбка на её лице становилась всё шире.
– Достопочтенный ткач, я полагаю, – сказала она. – Рада знакомству. Не будете ли вы столь любезны одолжить мне ваш келифос?
– Что?! Ты в своём уме, женщина? Я, к твоему сведению, служу лично городскому главе, и, если не хочешь к утру лишиться головы, убери от меня своего здоровяка, – распалялся вновь прибывший.
Данте потянулся к кинжалу, но госпожа одёрнула его.
– Не стоит. Лучше передай мне книгу.
На пару мгновений Данте исчез из вида. Вернулся он, сопровождаемый проклятиями и отборной бранью. Был бы здесь отец, Нихаэлю наверняка пришлось бы заткнуть уши. Слуга вручил книгу госпоже, встал за её спиной, не спуская взгляда с неугомонного человека.
Женщина занесла руку над увесистым томом. Тёплый золотой свет окутал пальцы. Книга раскрылась, зашуршали страницы, и с каждым новым листом лучик света перетекал с бумаги в ладонь. Затем раздался вопль. Жуткий, душераздирающий крик, от которого по спине Нихаэля побежали мурашки. И даже зажатые руками уши не спасли от ужасающего звука.
Мальчик не знал, сколько времени просидел на коленях, не помнил, когда нашёл силы подняться.
– Я ничего не знаю, клянусь. Прошу, отпустите меня, – лепетал седовласый старик. Он насилу стоял на ногах, слуги госпожи