Весь Китай. Алексей Винокуров
По утрам и вечерам, когда люди отправлялись на работу, улицы перекрывали на час и по ним могли проехать только велосипедисты.
Когда лет через десять я снова приехал в Шанхай, город я узнал с трудом – он оказался истыкан высотками, как еж иглами. Это был знак того, что китайцы теперь не хуже богатых иностранцев и относиться к ним надо с уважением.
Но ни один иностранец все равно не сможет уважать китайцев так, как они уважают себя сами.
Негласный китайский девиз звучит следующим образом: «Мы лучшие, потому что мы китайцы». И хотя подобным девизом руководствуются и другие народы, но, пожалуй, именно в Китае он нашел свое самое яркое выражение.
Автор книги «Чжунго дэ наньжэнь хэ нюйжэнь» («Китайские мужчины и женщины») начинает ее с мудрого замечания: «Все китайцы делятся на мужчин и женщин».
Что главное в этом заявлении с точки зрения китайца? Главное в этом заявлении – его глубокая научность, подтвержденная эмпирическим опытом.
Иной иностранец, конечно, заспорит: дескать, на мужчин и женщин делятся не только китайцы, но и все остальные нации. Китаец, услышав это, только снисходительно покивает в ответ. Кивки эти будут означать не согласие с оппонентом, а скорее добродушное над ним подтрунивание. В самом деле, кого интересует, что там происходит за пределами Чжунго – Срединного государства?
Вообще говоря, мы, иностранцы, неточно переводим понятие «Чжунго». Мы говорим о каком-то там Срединном государстве. Говорить же надо о Центральном государстве, или даже еще точнее – о Центровом. По самоощущению традиционного китайца его страна находится не в какой-то там середине, а именно что в центре мира. Вся остальная земля – та, что за пределами Чжунго – населена волосатыми варварами разных калибров и расцветок.
Древние китайцы – опять же, исходя из глубоко научной картины мира – полагали, что земля квадратная, а небо круглое. По этой причине неба не хватало, чтобы накрыть всю землю. Та часть земли, которую покрывало небо, так и называлась – Тянься, Поднебесная (одно из традиционных названий Китая). За пределами Поднебесной, куда небо не доставало, жили дикие, – ежэнь. Чем дальше от центра мира жили эти самые ежэни, тем больше в них было дикости, и тем меньше походили они на китайцев, прекрасных душой, телом и финансовыми накоплениями.
С тех пор прошли тысячелетия. Изменилось ли самоощущение китайцев? И да, и нет. Конечно, в умных книгах, газетах и по телевидению китайские авторы не устают объяснять, что за границей тоже живут люди, у них тоже есть своя культура, своя цивилизация и научные достижения. Но тут имеется маленький нюанс, о котором никто не говорит, но который все чувствуют – это самое злосчастное «тоже». Как говорится – тоже, да не совсем. А все дело в том, что китаец – тот самый, титульный, который ханьцзу – подсознательно считает себя лучше всех. Самый задрипанный китаец все равно лучше самого замечательного иностранца – и только на том оснований, что в жилах его течет настоящая китайская