Книга Сивилл. Нелли Воскобойник
дверь. Муж, пьяный и виноватый, заглянул в спальню.
– Будешь есть? – спросила Гера.
– Нет, спасибо, дорогая, я сыт. Важное совещание было, заодно и перекусили.
– Совещание? – взвилась Гера. – С коровой своей совещался о делах Вселенной?
– Молчи, дура! Что ты понимаешь в делах Вселенной?
– Не меньше твоего! – закричала Гера. – Вместе учились. А ты-то что понимаешь? Смотри, какой бардак развел вокруг.
Гром загрохотал ей в ответ. Тысячи молний засверкали в небе. Зевс светился от обиды и гнева.
«Сейчас сокрушит мироздание», – с запоздалой тревогой подумала Гера.
– Ну ладно, ладно, угомонись, – мирно сказала она. – Там внизу самый сенокос. Зачем им теперь гроза? Ты ведь отвечаешь за все. Ну извини. Раз в самом деле было совещание, дай я тебя поцелую.
Божественная пена
В молодости Гефест любил женщин. Не каких-нибудь искусных в любви безупречных красавиц. Таких ему и даром не надо было. Он был женат на такой, и она надоела ему уже в первые пятьдесят лет.
Ему нравились деревенские бабы – энергичные и решительные. Без фокусов и претензий. Плотные кудрявые девки с деревянными бусами на загорелой шее. Сноровистые и работящие. И они отвечали Гефесту взаимностью. Он правда не был красавцем, как его олимпийские братья. Не пускал пыль в глаза чудесами, прихрамывал, не метал молний, и пахло от него потом и дымом. Даже не всегда признавался, что он бог. Однако в любви был решителен и неистов. Управлялся в полчаса, оставляя подружку совершенно довольной. Поспав часик, они вставали и съедали десяток свежеиспеченных лепешек с козьим сыром, запивая завтрак молодым вином из подвала. А потом, добродушный и милостивый, Гефест предлагал починить то, до чего у нерадивого мужа никогда руки не доходили: удлинить цепь колодца, наладить ворот, отковать новую ось для двери, которую уже просто прислоняли к входу в дом, или даже сложить из камней специальный маленький колодец, через который дым очага выходил прямо на крышу, оставляя воздух в доме чистым и прозрачным.
Хозяйка радовалась и гордилась. А муж, вернувшись со стадом с пастбища, только отводил глаза, не смея задавать вопросов.
Однажды, возвратившись от своей земной зазнобы на Олимп, Гефест почувствовал, что скучает. Он потолкался среди пирующих богов, послушал их болтовню, выпил амброзии – не полегчало. Пошел в кузницу. Занялся выдумыванием хитрого сундука, который обещал Гермесу для хранения сандалий, – не увлекло. Тогда, послонявшись из угла в угол, кузнец махнул на все рукой и вернулся к своей любезной Алкесте. Он стукнул в дверь, которая теперь отлично закрывалась и даже имела крючок изнутри.
Алкеста отворила.
– Не, – сказала она. – Сейчас муж придет. Не могу! Он, конечно, муж завалящий. Что в поле, что в кровати толку немного. Пустозвон и забияка. А все же я ему жена. Коли он пришел домой – его право.
Гефест почесал затылок.
– Кто у вас теперь царем? – спросил он.
– Известно кто! Менелай! И Елена царицей!
– А,