Мутация в моем сердце. Аллен Кайруль
нет до этого олуха дела, – протараторила она с попыткой оправдать саму себя в глазах Амели.
– А что случилось с женой Андерса? – не совсем поняла я из рассказа Фриды сюжетную линию, которая завершалась смертью.
– Да зараженные разодрали на куски ее вместе с обоими сыновьями, пока Картер таскался, Бог знает где, – без чувства сожаления проговорила она, даже не взглянув в мою сторону, и допила залпом банку пива.
В подвале воцарилось молчание.
Я следила за Амели, ее печальные синие глаза усердно сдерживали слезы. Кажется, моя новая подруга вновь расчувствовалась над рассказанной историей и прогоняла через себя все печальные события, с которыми пришлось столкнуться Картеру.
И мне было его жаль. Я знала этих ребят от силы недели две, но мне казались они добрыми, по крайней мере, насколько это было возможно. Сохранить добро в своем сердце в теперешнем мире было довольно сложно, не все могли быть такими, как Амели, историю которой я до сих пор не слышала ни в одном рассказе, но стеснялась спрашивать.
Несмотря на некоторые ссоры и недопонимания в обществе, в котором я как-то совершенно неожиданно оказалась, мне нравились чуваки, с которыми я путешествовала. Особенно меня привлекала неопределенность на каждом новом шагу, это было тем самым чувством, за которым я так усердно бежала.
– Эй, олухи, – прокричала Фрида, нарушив тишину и мои размышления, – спускайтесь к нам, будем играть в карты.
Сверху послышались мужские пьяные голоса. Они не так давно накачались коньяком, а теперь радостно отозвались на приглашение Фриды.
По кривой железной лестнице спустились четыре человека. На мое удивление одним из них был Андерс, кажется, алкоголь его расслабил и отвлек, и теперь мужчина не был против насладиться приятной игрой. Картер даже не заметил, что его карты были у Фриды, он уселся на влажную от сырости пыльную подушку, сложил ноги бабочкой и прокричал:
– Фрида, раздавай на покер!
С тремя другими, следовавшими за Картером, я лично не была знакома. Возможно, замечала в толпе людей, с которыми перемещалась по миру, возможно, слышала в разговорах, которые нечаянно подслушивала при помощи своего особенного слуха, но ранее никогда не общалась и тем более не находилась в одном помещении.
Одного звали Грегор, он был дерзкий и противный тип, который не выпускал из своих зубов сигареты. От него постоянно несло ссаниной и куревом, словно он бесконечно пил пиво и не удосуживался даже расстегнуть ширинку, прежде чем справить нужду.
Находиться с ним в одном кругу меня не привлекало. Грегор вызывал у меня ощущение отвращения и неприязни. Его манеры оставляли желать лучшего, и каждый раз, когда он раскрывал рот, из него вырывались нецензурные выражения и никому не нужные нравоучения. Он был воплощением хаоса и грязи, словно в его мире не существовало правил приличия или хотя бы элементарной гигиены.
Но что-то в нем вызывало нездоровое любопытство. Было ли это его невыносимое хамство или абсолютная уверенность в своей правоте? Возможно,