Мутация в моем сердце. Аллен Кайруль
еще будешь уходить и возвращаться? – спросил он с ухмылкой.
Его вопрос вызывал смешанные чувства, он словно подтверждал мою бессмысленность, но одновременно намекал на возможность, что уходить и абстрагироваться действительно можно, возможно, даже нужно.
Я ненадолго задумалась, прежде чем ответить.
– Не знаю, – прошептала я, словно слова сами собой выпали из губ, наконец, придавая вес молчанию, которое рушилось в нашей безмолвной встрече.
Он иронично усмехнулся.
– Одиночество – это роскошь, которую мало кто может себе позволить в данный момент. От зараженных не скрыться.
С этими словами он опустился на край кровати рядом со мной, и в какой-то миг мне показалось, что в нас обоих возродилось что-то дружеское, что давно угасло в этом мире. Плечом к плечу мы молчали, погруженные в свои мысли, пытаясь обрести хоть крошечный смысл в общей пустоте.
Впервые за долгое время очередное утро не казалось столь безнадежным, словно шанс на новое начало все-таки имел место быть.
Я рада, что Лексо зашел. Мое настроение хотя бы немного улучшилось.
Глава 2
Когда я была маленькой, мама постоянно опекала меня, словно смерть ожидала меня за каждым кустом. Это невероятно раздражало. Это раздражает до сих пор.
Она всегда держала меня за руку, словно боялась, что мир вокруг нас унесет меня прочь. Ее теплая ладонь – единственная связь с прошлым, когда казалось, что Земля еще не поглощена хаосом и тьмой. Но она уже была таковой.
Я чувствовала, как мама старается передать мне всю свою любовь, все свое тепло, однако, страх и тревога все равно проскальзывали сквозь ее пальцы, оставляя невидимые метки на моей детской ладони. Ее забота перерастала в тотальный контроль, когда мне запрещалось отойти на метр дальше дозволенного.
Среди обломков разрушенных городов и пустынных дорог, где раньше процветала жизнь, мы выживали благодаря маминой неустанной бдительности и заботе. Она была особенной зараженной – она могла контролировать разум остальных, подчиняя их своей воле. Мама приказывала мутантам защищать нас от опасности, которая, по ее мнению, могла настигнуть нас. Она защищала отца, не давая возможности зараженным напасть на него.
Я не знаю, откуда у нее этот дар, у меня такого нет. Но и я – лишь наполовину мутант. В моей спине даже нет острых игл, а глаза меньше и с ярко-желтой радужкой. Мама часто говорила, что я особенная, что плохие люди придут за мной, якобы, уже приходили ранее. Да кому я нужна? Наполовину дикарка.
Я не знаю, каким был мир до апокалипсиса. Все, что я представляю, это выживание. Серая выжженная земля, зловоние разложения, полыхающие руины, которые когда-то были городами. И мама всегда рядом, с ее внимательными огромными карими глазами с белыми зрачками, следящими за каждым моим шагом. Когда ты живешь в одиноком доме, сделанном из остатков былого величия, убежище кажется добрым миром и душной клеткой одновременно.
– Эма, не уходи