Сердечные связи. Риман
начала привычную процедуру, её движения были точными и выверенными, словно хорошо отлаженный механизм. Екатерина старалась сосредоточиться на медицинских показателях, но не могла избавиться от странного ощущения, что что-то изменилось в атмосфере комнаты.
Солнечный свет играл на медицинском оборудовании, создавая причудливые тени, которые, казалось, тянулись к Екатерине, словно пытаясь дотронуться до неё. Она заметила, как капли в капельнице отбрасывали радужные блики на стену, создавая иллюзию маленьких звезд, падающих в невидимую бездну.
Внезапно рука Анны Петровны метнулась вперед и схватила ладонь Екатерины. Прикосновение было неожиданно сильным и теплым. Екатерина инстинктивно попыталась отстраниться, но пальцы пожилой женщины держали крепко.
"Екатерина Александровна," – произнесла Анна Петровна, её глаза впились в лицо медсестры с неожиданной настойчивостью. "Вы когда-нибудь задумывались о том, как быстро проходит жизнь? Как много мы теряем, прячась за масками и страхами?"
Екатерина почувствовала, как её сердце начало биться чаще. Она пыталась найти подходящий ответ, но слова застряли в горле. Впервые за долгое время она ощутила себя неуверенно, словно потеряла опору под ногами.
"Я… я не понимаю, о чем вы говорите, Анна Петровна," – наконец выдавила она, пытаясь вернуть контроль над ситуацией. "Давайте продолжим осмотр."
Но Анна Петровна не отпускала её руку. Её глаза светились странным светом, словно в них отражалась вся мудрость прожитых лет. "Сядьте, дорогая," – мягко сказала она, указывая на стул рядом с кроватью. "Давайте поговорим. Не как врач и пациент, а как два человека на перекрестке жизни."
Екатерина почувствовала, как её привычная броня профессионализма начинает трескаться. Она медленно опустилась на стул, всё ещё держа руку Анны Петровны. Мерный писк кардиомонитора отсчитывал секунды, словно метроном, отмеряющий моменты внутренней трансформации Екатерины.
"Знаете," – начала Анна Петровна, её голос был тихим, но удивительно ясным, "когда смотришь смерти в глаза, многое становится яснее. Вся суета, все страхи и предрассудки отступают, и остается только самое важное."
Екатерина слушала, не в силах отвести взгляд от лица пожилой женщины. Она чувствовала, как что-то внутри неё начинает меняться, словно лед, долгие годы сковывавший её сердце, начал таять под теплом этих простых слов.
"Я прожила долгую жизнь, Екатерина Александровна," – продолжала Анна Петровна. "Были в ней и радости, и горести. Но знаете, что я поняла под конец? Самое ценное в этой жизни – это связи между людьми. Те моменты, когда мы открываем свое сердце другому человеку, когда позволяем себе быть уязвимыми и настоящими."
Екатерина почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Она вспомнила свою сестру, Михаила, всех тех людей, от которых она отгородилась за эти годы. "Но… разве это не делает нас слабыми?" – спросила она, её голос дрожал от непривычных эмоций.
Анна Петровна мягко улыбнулась. "Нет, дорогая.