Задача со всеми неизвестными. Ксеня Роу
у лучших, Куликова. Ты когда успела? Ночью в салон записывалась?
– Нет, это Лешка.
– Лешка? – вытаращилась я, потянув на себя тяжелую дверь Гаврюшиного подъезда. – Как ты его уломала?
– Это он меня уломал. Рылся вчера ночью в шкафу, нашел краску и пристал: давай, ты же вылитая Мальвина – вечно меня воспитываешь. Постриг, правда, криво, да?
– Друг мой, в крутых салонах это называется «креативная стрижка».
– Мне тоже нравится.
Гаврюша открыла, стоило мне дотронуться до кнопки звонка. Выглядела она отлично: длинное платье с рисунком жар-птицы, припудренное лицо, тщательно завитые волосы. И это несмотря на вчерашние переживания! Если однажды на нашу планету нападут гуманоиды-киборги, Гаврюша окажется самой красивой пленницей: пока остальные дураки будут пытаться спастись, она накрасится.
– Ты пришла, девочка моя, – с надрывом произнесла Гаврюша и, переведя взгляд на Настю, уже самым обычным голосом добавила: – Здравствуй, Настенька, смелый эксперимент, тебе идет.
Настенька терпеть не могла, когда ее называли Настенькой – хуже только Настена. Но не зря Леша иногда говорил, что у нее выдержка – чисто для разведки: она поблагодарила Гаврюшу за комплимент и даже улыбнулась.
– Право, не знаю, можно ли вам здесь находиться, – говорила Гаврюша, прижимая ко лбу тыльную сторону ладони. – Смею ли я впутывать невинных детей в столь жуткое дело? Но как же быть мне, растерянной одинокой женщине с тонкими вибрациями души? Я этого не вынесу!
– Чего именно не вынесете, Наталья Гавриловна? – спросила я.
– Череды необъяснимых событий!
Мы проследовали за Гаврюшей в кухню, она рухнула на стул, не забывая при этом драматично постанывать, и я сказала:
– Так вроде бы вчера все события объяснили. И полиция приходила, и сосед ваш нашелся…
– А теперь снова исчез! – Гаврюша схватила со стола, застеленного белой ажурной скатертью, маленький пузырек и потрясла им – почему-то у Насти перед носом. – Вот, видите?
– «Настойка успокаивающая, 30 миллилитров», – послушно прочла этикетку Настя.
– Именно! – кивнула Гаврюша и со стуком опустила бутылочку на стол. – Левушка оказался таким чувствительным мальчиком, у нас случилась такая душевная беседа…
По-моему, Левушкой можно было называть кудрявого карапуза лет семи, а Гаврюшиному соседу такое имя не подходило совсем. Хотя ему и имя Лев не подходило. Бывает же.
– Левушка пожаловался, что в последнее время совершенно потерял сон, и я, как неравнодушный человек, предложила ему помощь. – Гаврюша указала пальцем на пузырек с настойкой. – Но, увы, память меня порой подводит: я напрочь позабыла, куда дела эти проклятые капли! Я так огорчилась, просто до слез!
– В общем, пока ничего необычного, – еле слышно пробормотала Настя, а я закусила губу, чтобы не заржать.
– Левушка, добрая душа, принялся меня утешать и сказал, что сегодня проведет весь день дома, – улыбнулась Гаврюша. – Словом, дал понять, что я могу занести ему капли, когда мне будет удобно.