Самый лучший комсомолец. Том 6. Павел Смолин
когда сочтешь нужным?
– Время Джона стоит дорого, – очень неудобно влезла японская, а значит – жадная жена звезды.
Ну и что, что школы у нее? Полноценное негритянское образование обходится благодетелям долларов в пятьдесят на одну особь, зато можно очень красиво вворачивать при случае фразу о том, какой ты благотворитель.
– Я ведь даже не знаю русского, – развел Джон руками. – Как можно оценивать песни, которых не понимаешь?
Ясно, подкаблучник.
– Десять тысяч долларов? – предложил я.
– Дело не в этом! – поморщился он, неодобрительно покосившись на жену. – У меня столько денег, что я не смогу их потратить до конца жизни как ни пытайся, и брать их с ребенка я не стану.
– Если мешает только незнание языка, я предоставлю тебе переводы с подробными трактовками того или иного момента, – улыбнулся я.
– Ты просто хочешь использовать Джона, чтобы поднять рейтинг своего шоу! – обвинила меня в страшном грехе вредная миссис Леннон.
– Конечно! – подтвердил я.
– Я сам разберусь, Йоко, – осадил ее Джон. – Я согласен.
Оп, бунтанул против женушки. Спасибо, Оно-сан, без твоего вмешательства мог бы и слиться.
– Спасибо! Тогда, если тебе понадобится моя помощь, я сделаю все, что смогу.
– Идет, – с улыбкой кивнул он, и мы отправились дальше.
– Сейчас заглянем на чаепитие в административный корпус, к главному редактору канала, Борису Николаевичу Полевому, – поведал я. – Он – живой классик Советской литературы и больше сорока лет работал в средствах массовой информации. Лично присутствовал в качестве одного из наших корреспондентов на Нюрнбергском процессе.
– «Повесть о настоящем человеке» у нас издавалась, – подтвердил значимость мистер Уилсон. – У меня есть экземпляр с автографом. Мы неоднократно встречались с Борисом Николаевичем, и я уважаю его за талант и профессионализм.
– А еще он, метафорически, мой «крестный отец» – Борис Николаевич первым напечатал мою книгу, и этим открыл мне дорогу в информационное пространство планеты, – добавил я.
– Я не читал ни его, ни твоих книг, – признался Джон. – Но мне нравится Толстой.
– В каком-то смысле его идеи можно считать буддистскими, – добавила Йоко.
– «Непротивление злу», – кивнул я. – Оно же – мирный, пассивный протест вроде вашей затянувшейся первой брачной ночи. Даже у нас про это в телевизоре рассказывали.
Лежали такие в кровати, протестовали против войны во Вьетнаме.
– Подвиг Махатмы Ганди изменил этот мир навсегда, – сослалась на авторитет Йоко.
– К сожалению, это единичный такой пример, – пожал я плечами. – Непротивление злу только множит зло, потому что в этом случае оно чувствует безнаказанность. Я вижу в вашей акции постмодернистскую иронию, за которой скрыт посыл: «мирный протест не работает настолько, что можно даже с кровати не вставать – эффект будет тот же».
Миссис Леннон помрачнела, Джон грустно усмехнулся:
– Когда-то