Мои Пюхтицы и Приходские рассказы. протоиерей Олег Врона
всё пойдёт своим чередом. Так и пошло бы, если бы не подопечные отца Василия. Про них-то как будто бы все и забыли. А они не замедлили о себе напомнить, как только началась литургия. Крики, стоны, невнятное бормотание – всё смешалось в какую-то ужасную какофонию. Певчие напрягали голоса, но заглушить этот хаос они были не в силах. Митрополит заметно нервничал. Особенно портил службу один молодой бесноватый парень, который без устали очень громко повторял один и тот же набор звуков настолько низким голосом, что, думаю, редкий бас-профундо мог бы с ним потягаться. Владыка, терпя все эти бесчинные вопли, всё чаще бросал взгляды на отца Василия, давая ему понять, что так продолжаться дальше не может и что надо со всем этим козлогласованием что-то делать. Какое-то время отец Василий или не замечал этих взглядов, или только делал вид, что не замечал, но наконец и его терпение, как видно, подошло к концу. Он вдруг всем телом повернулся в сторону без умолку басившего парня и, метнув в него гневный взгляд, строго погрозил ему пальцем. И тут случилось следующее: с секундным опозданием митрополит Алексий повторил то же самое, то есть метнул в сторону бесноватого парня гневный взгляд и так же строго ему погрозил. Парень тут же осёкся, как будто только и ждал этого жеста. Затем митрополит торжествующе обвёл взглядом сослужащих и сестёр, чтобы ни у кого не осталось сомнения, что именно он усмирил буйного нарушителя службы. Ко всеобщему удивлению, и «хор» остальных невольных пособников главного нарушителя службы, как бы лишившись своей опоры – мощного баса, – раскололся на мелкие осколки и уже не представлял существенной угрозы службе. Конечно же, все эти несчастные люди, достойные сострадания, не были ни в чём виноваты, но не прекращать же было службу из-за такого беспорядка.
После литургии в старом деревянном храме была устроена обильная трапеза с обычной деревенской простотой, не лишённой, однако, своей «изюминки». Ею оказался десерт «муравейник». Действительно, этот больших размеров сладкий пирог из тонкой соломки очень напоминал муравейник. Владыка не скрывал своего восхищения остроумной изобретательностью деревенской стряпухи и, с напускной серьёзностью заметив, что разорять муравейник нехорошо, а вот съесть его – это мужественный поступок, первым отправил довольно приличный кусок «муравейника» себе на тарелку. Его примеру немедленно последовали все любители сладкого, и скоро от «муравейника» остались одни только приятные воспоминания.
Но если от многих вещей в нашей жизни остаются только приятные воспоминания, то от общения с теми замечательными пастырями и архипастырями, которые существенно повлияли на наши взгляды и нашу жизнь в целом, у нас, кроме приятных воспоминаний, остаётся огромная благодарность, которая с годами только увеличивается. Именно такое огромное чувство благодарности, соединённое со многими приятными для меня воспоминаниями, я всегда испытываю по отношению к Святейшему Патриарху Алексию Второму.
Митрополит