Небо в кармане. Владимир Малыгин
же, голова! – поднял указательный палец к потолку.
– Что голова? – переспросил старик, оглядываясь на меня.
– Ушибленная! – доктор посмотрел на него, как на несмышленыша. И куда вся былая растерянность делась? – Сотрясение, понимать надо. У его сиятельства после такого могут быть абсолютно непредсказуемые последствия. О головных болях, сопутствующих им кружениях не говорю, это и так понятно. Что угодно может измениться в ощущениях. К примеру, самое простое, м-м-м, возможно даже изменение вкуса! Съест чего-нибудь, а оно для него уже и не того. Нельзя! И все. Тут же смотреть нужно, рядом постоянно находиться. Или вообще глотательные рефлексы нарушены, а ну как не в то горло пища пойдет? Кто тогда его сиятельству поможет? Кто спасет? Уж не ты ли? А спросят потом с кого? С меня!
Посмотрел на дядьку с видимым превосходством, приосанился и уже ко мне обратился:
– Ваше сиятельство, я рядом с вами сейчас обязательно находиться должен. До обеда хотя бы. Поймите, просто обязан по роду деятельности.
Ай, хитрован! Как лихо ситуацию к своей пользе повернул!
– С головой у меня все хорошо. И с рефлексами тоже. Так что я вас не задерживаю. Ступайте на кухню, там вас накормят, – нахмурил брови. Ну, чтобы не вздумал противоречить, а то уже рот начал открывать. Не нравится, что на кухню? Так не в столовой или как она тут называется, тебе накрывать.
Пришлось добавить:
– И напоят! А за мной дядька присмотрит!
Последнее успокоило доктора, он кивнул и попятился к двери. Так задом и пошел. Потому, что старик снова на него попер. Правда, перед этим на меня коротко глянул, в ответ на мой смеющийся взгляд брови поднял, пожевал губами, словно удивился чему-то, и только тогда начал выпроваживать лекаря прочь из моей спальни.
– Не напирай! – пятясь, отмахивался руками доктор от дядьки.
– Слышал, что его сиятельство приказал? Ступай на кухню, голубчик, ступай. Заждались тебя там, – продолжал напирать старик. – Наливка греется, водка стынет! Пришлем за тобой, коли что.
Выдавил его в коридор, не слушая дальнейших возражений, захлопнул перед докторским носом дверь, прошел к окну, отдернул полностью шторы. Обернулся, посмотрел на меня еще раз, но уже пристально и каким-то критическим, что ли, взглядом, пожевал губами:
– Проветрить, что ли? Позволишь окошко приоткрыть, твое сиятельство?
Кивнул только. Этого, думаю, будет достаточно. А хорошо, что окошко в поле моего зрения оказалось. Удачно кровать поставили, можно на облака смотреть. Они так причудливо в стеклах искривляются, хоть какое-то развлечение.
А много, однако, усилий ему пришлось приложить, чтобы раму едва-едва приоткрыть. Даже лицо покраснело от натуги. А уж сколько скрипу при этом было, не передать. Давно не открывали, что ли?
Легонько сквозняком потянуло. А ведь дверь закрыта. Вентиляционные каналы? Кто его знает? Зато не почуял, как ожидал, запахов навоза. Почему-то уверен был, раз сельская местность, раз усадьба, то обязательно должно было и навозом пахнуть. Мол, одно