Дневники: 1936–1941. Вирджиния Вулф
Империя?» – странное выражение. «Империя в порядке, сэр». После этого король уснул. А закончил премьер-министр, конечно же, фразой «Боже, храни короля».
В магазинах все черное. «У нас всегда большой запас, – сказала продавщица в «Lewes». – Но после такого ажиотажа нам вообще будет нечего делать. Не будет работы…». Траур наверняка продлится дольше, чем наш лондонский сезон56. Черный галстук Аскот [шейный платок]57.
27 января, понедельник.
Я совершила нечто-то настолько идиотское – оставила вчера последнюю главу в Монкс-хаусе, – что с трудом прихожу в себя. А ведь я была в самом разгаре. Мы поехали в Кентербери, где я отсидела все богослужение, пока Л. читал лекцию в отеле «County». Но я не буду описывать свои впечатления. Чуть не разбились по пути домой: фары погасли – мы дали задний ход – огромная машина неслась, казалось, прямо на нас, но вильнула в сторону, словно лодка на волнах, и нас не задела. Вернулись домой. Заехали к Нессе. Там был Квентин58. Дункан провел целый час в пробке на выезде из Вестминстера. Траурная процессия смерти продолжалась до шести утра; забыла сказать, что мы видели гроб и принцев, прибывших через Кингс-Кросс59; собравшиеся на площади рабочие, хотя Несса преградила им путь [машиной?], пронеслись мимо, перепрыгивая через ограждения и взбираясь на деревья. Потом три гробовщика в черных плащах с каракулевыми воротниками вынесли гроб с вытянутыми желтыми леопардами [гербами?], сверкающей короной и одним бледно-голубым камнем, с букетом красных и белых лилий. «Наш король», как сказала сидевшая рядом женщина, покрылся пятнами и выглядел будто творение каменщика; лишь изрядное напряжение и отчаяние в лице отличали его от лавочника – не очень привлекательное лицо, вздутое, огрубевшее, словно он хлебнул немало горя за свою жизнь, и красное, как у мальчишки-рыбака. Потом все закончилось, и больше я это представлять не хочу. Но завтра на рассвете весь мир опять будет на ногах.
28 января, вторник.
В данный момент хоронят короля, и если я поднимусь наверх, то услышу службу. Прекрасное теплое утро. Выглянуло солнце, улицы почти пусты. Время от времени раздаются гудки. Сегодня утром нет заказных писем. Днем – чаепитие60.
Самое удивительное в писательстве то, что усталость как рукой снимает, если попасть в нужный поток. Мысли в ложном направлении, должно быть, отнимают много сил. Без пяти час, после неприятного и бесплодного утра, поток течет. Кажется, теперь я вижу концовку.
9 февраля, воскресенье.
Сегодня 9 февраля, и у меня есть 3 недели, чтобы закончить книгу. Следовательно, я улучаю момент, прежде чем пойду на собрание к Адриану61, – впервые за долгое время у меня есть возможность сделать хотя бы короткую и простую запись здесь. Я работаю три часа утром и часто еще два после чая. Потом голова пухнет, и я сплю.
25 февраля, вторник.
Свидетельство того, насколько
Период придворного траура был сокращен с одного года до шести месяцев по приказу нового короля, Эдуарда VIII.
Возможно, ВВ имеет в виду что на ежегодных скачках в Аскоте все будут в черных галстуках-платках, носящих одноименное название.
Квентин Клодиан Стивен Белл (1910–1996) – историк искусства и писатель; сын Ванессы и Клайва, младший брат Джулиана.
Тело короля Георга V было доставлено поездом из Сандрингема на вокзал Кингс-Кросс 23 января; затем задрапированный королевским штандартом и увенчанный императорской короной гроб в сопровождении нового короля и трех его братьев доставили на пушечном лафете (мимо Тависток-сквер) в Вестминстер-холл, где в течение четырех дней и ночей он был выставлен для, по-видимому, неиссякаемых толп скорбящих людей. 28 января гроб перевезли в Виндзор для погребения в часовне Святого Георгия.
В блокноте ВВ записано:
Адриан Лесли Стивен (1883–1948) – младший брат ВВ. В 1936 году Адриан и его жена Карин были практикующими психоаналитиками. Они жили на Гордон-сквер 50, где днем 9 февраля состоялось собрание интеллектуалов-антифашистов.