Вновь: ложный мессия. Никита Владимирович Чирков
высеченной статуи появляется очень живой и добрый человек, сразу же вызывающий доверие.
– Тут есть храм, там, позади меня, видишь, тропа идет на резкое возвышение.
Рода знала, что делает, пусть и не была врачом, все же базовая медицинская подготовка внедрялась всем, кто работал вне Монолита, дабы в дикой пустынной среде прожить дольше желаемого. Оттого ей, как и Насте, это место, полное изобилия зеленой растительности с большой влажностью, является крайне неестественным.
– Бери Оскара, быстро туда и обратно! Я не позволю и ей умереть!
Обойдя ее, он подошел к Оскару, который стоял в метрах двадцати за спиной Роды, прямо у деревянного забора из бревен, пресекающего случайное падение с обрыва в тридцать метров вниз.
– Успеешь насмотреться на океан – идем! – Алви проронил слова спешно, толкая его за плечо для привлечения внимания. Но Оскар все стоял, чуть ли не прижатый к земле под собственным весом, его руки были опущены, небольшой наклон вперед с тяжелым взглядом куда-то далеко вперед мог всерьез испугать своей отрешенностью от реального мира. Короткая, почти под ноль, стрижка и легкая щетина по-странному выделяли череп этого крепкого, суховатого мужчины с высокой военной подготовкой не в последнюю очередь благодаря отцу, некогда главнокомандующему колонией Монолит, чья смерть и ознаменовала падение города, который Оскар покинул с Настей на пути к Роде незадолго до переломного момента истории. Алви еще раз толкнул его, ощутимо сильней, что и вывело того из странного для Оскара самоличного изгнания. Оскар посмотрел на Алви неправильно спокойными глазами, спровоцировав Роду на моментальное вмешательство с законной претензией.
– Эй, соберись уже! Настя умирает!
Оскар перевел на нее удивленный взгляд, почти как у тех, кто удивляется скорее подаче информации, нежели ее содержимому, что, в свою очередь, опять же, неестественно для него, ибо Роду он знает так же долго и хорошо, как и Настю.
– Да что с тобой такое?! – Рода толкнула его обеими руками, требуя естественной для него реакции ответственного, порой и вовсе чрезмерно мнительного лидера, формирование качеств которого началось еще на Коме, когда отец дал сыну последние наставления перед ожидаемой гибелью, передав вместе с тем и роль лидера своего разрозненного народа Монолита.
– Веди. – Оскар произнес это Алви, последовав за ним без какого-либо дополнительного контакта с Родой, которая с трудом сдержала гневный нрав за такое поведение, напоминая себе об ускользающем времени для спасения подруги. Рода по-странному любила Оскара, но чувства те были взращены на честности и приверженности идеалам, заложенным в нем единственным родителем. Сейчас она не узнавала этого человека, а вкупе с умирающей подругой Рода ощущала подступ немыслимой трагедии, бороться с которой она готова хоть зубами, что, к ее несчастью, буквально не впервой.
Рода смотрела им вслед с ужасным предчувствием надвигающегося кошмара. Необычный