Попутного ветра, господин дракон!. Добрынина Елена
в не менее детскую, а потому искреннюю, ненависть. Я решила, что отомщу ему за свои страдания и ни за какие коврижки не выйду за него замуж. И стала обдумывать план действий…
Я прогнала так некстати нахлынувшие воспоминания. Вот надо ж было мне забросить планер именно на это дерево! Хорошо еще его драконство не стал допытываться моей фамилии. И очень надеюсь, что он не направился сразу же после нашей встречи просматривать списки учащихся. Не хотелось бы разоблачения раньше времени.
Вот примерно с такими мыслями я начала подниматься по лестнице общежития.
– Эй, ты же с четвертого этажа? – послышалось снизу.
Я оглянулась и увидела, что ко мне приближается госпожа Нокс, наша заведующая. Она протянула мне плотный бежевый конверт.
– Отнеси-ка в триста пятый Дафне. Она недавно поднялась, а я вот забыла ей отдать. Ждет, я знаю.
Я кивнула, взяла конверт и пошла искать триста пятую комнату. Кто такая Дафна, я понятия не имела, но то, что на третьем этаже жили старшекурсницы, знала точно.
Отыскав нужную дверь, я почувствовала зуд любопытства: именно из этой комнаты выходил Милтон, когда я нечаянно ошиблась этажом. Вот и поглядим, к кому это он захаживает. Я вежливо постучалась.
Дверь мне открыла стройная девушка. Невысокая, с темными, собранными в простой низкий узел волосами и черными, резко очерченными на бледном лице, стрелами бровей. Красивая.
– Привет, ты Дафна дель Тарр? – спросила я, подглядев фамилию на конверте.
– Ну, я, – ответила та не слишком приветливо.
– Тогда держи, госпожа Нокс просила передать, – вручила я ей послание.
– О, спасибо!
Вот теперь она явно обрадовалась, забрала свою почту и сразу закрыла дверь, наверное, побежала читать. Но перед этим я успела заметить в ее комнате темно-коричневую мантию, висящую на спинке стула. Значит, с факультета земли… и старшекурсница… Выходит, до этого года главой ее факультета был Милтон. Что сказать, с уставом тут явные проблемы, но вкус у господина куратора очень и очень неплох. Но не мое дело, конечно.
И я побрела к себе.
Учеба затягивала. Теорию я обожала и могла часами размышлять над очередной интересной задачкой. Практика давалась куда как хуже. И только благодаря находчивости нашего магистра, с фантазией подошедшего к выбору физической основы для моих артефактов (то карманные часы с выпуклым стеклом, то кусок пемзы, то стеклянный шарик с воздушным пузырем внутри), мне удавалось выполнять задания. Особенной практической пользы творения мои не имели, но формально я пока вполне справлялась с материалом.
В целом, все шло неплохо. Ректора я больше не видела, с ребятами из своей группы общалась вполне тепло, даже дель Крас поутих: то ли решил взяться за ум, то ли нашел себе новое развлечение, но ничего большего, чем вялое с нами переругивание, он себе не позволял.
Как-то раз после последнего урока к нам подошла Рина – одна из наших девушек – и передала, что магистр Милтон