Азбука семейной жизни. Маргарита Ивановна Макарова
Временами и вовсе хорошо.
Получше многих сейчас. Конечно – не так как она когда-то.
Драка у гроба не выходила из головы.
Какая чушь лезет в голову.
Похоронили и забыли. Жизнь, смерть. Главное, чтобы костюмчик сидел. Главное, чтобы ты был успешным, состоявшимся, чтобы тебе все завидовали, чтобы ты делала то, что хочется, чтобы ты была… была кем-то…
Вот и дочка… Сейчас она певица. А что будет делать, если с ней что-то случится? Ну что?
Руки опять предательски вздрогнули.
На ее место тоже уже стояла очередь. Примадонна.
Мест было мало.
А талантов… А где они таланты?…
Коротенькое платье, как обычно – колокольчиком, сегодня было из белого шифона. Белое немного омолаживало лицо, отбрасывая дополнительный свет и создавая игру бликов, отвлекающую от ничем уже не скрываемых дефектов.
Толстый слой грима скрывал и заштукатуривал мелкую сеточку характерных морщин, свойственных артистам.
Кожа становилась как древний пергамент. Вялой, блеклой, вислой, как тряпка… половая… От грима, от плотного слоя этого профессионального грима было еще жарче.
На ее место…
Смешно. Место примы. Место главной певицы страны. Место бесспорного и заслуженного таланта.
Да, голоса у нее уже не было. Тот хрип, что раздавался из нее теперь, трудно было даже рядом…
Но все же она пела… она пела еще. Она могла петь.
А главное – петь хотела ее дочь.
Но на все эти места уже стояла очередь.
И люди в ней стояли очень серьезные.
Смешно, она боялась человека, который сейчас выйдет из «Звездного зазеркалья».
Смешно. Но смешно – это когда ты ничего не знаешь. Не знаешь, кто и как стоит за этим Гиршманом.
Когда Разина думала об этом, у нее потели ладони.
Она вытянула руку. Пухлые пальцы дрожали. Старательно наведенный маникюр, длинные ногти лишь усиливали предательское дрожание пальцев.
Страх…
Страх остаться в стороне, если не сделать то, что требуют.
Страх оказаться на обочине канавы, если сделать то, что требуют.
Она давно уже ничего тут не контролировала. Все что она могла, всем кому могла помочь – она помогла.
Не бесплатно конечно.
Вот – Лютикова – поет, глупенькая девушка, что ей стукнуло вломиться сюда, на сцену. Дом ломится от всего, – сиди и празднуй. Чего ей тут не хватает?
Да, она, Элла Владимировна Разина, взяла ее за ручку и вывела на сцену.
Да, это всего лишь платье, вешалка для новых и модных нарядов, нелепо и безвкусно напяленных на эту богатенькую самочку, так воспылавшую любовью к музыке.
Но …это живые деньги. Эти деньги получала она… Это все пойдет на старость, когда она останется не у дел. Когда уже ничто не способно будет удержать ее тут.
Ее и ее дочку.
А время это уже заглядывало в окно, ползло по крыльцу, принюхивалось к вентиляционным трубам.
Гиршман. Кузен Волкова. А это правительство. Это