Ложбинка для песен. Александр Николаевич Лекомцев
Аркадьевич: – Ты не один такой мудрый, Лаврентий. Там желающих, нищих и прочих великое множество (выставляет босую ногу в рваной штанине вперёд). А мы с тобой, Лавр, стропальщики. Особенные люди. Надо помнить. Мы занимаемся погрузкой и разгрузкой промышленных и производственных товаров. Да всего, что можно подцепить крюком или стропами. Ты должен гордиться своей профессией.
Ефросинья Петровна: – Чего? Чем гордится-то, Гурьян Аркадьевич? Тем, что мы никому не нужны? Тем, что нас уважаемые господа и дамы за людей не считают?
Полидор (стучит себя кулаком в грудь): – Полидор тоже стропальщик! Он гордится. Полидор приехал сюда не из ближнего зарубежья, а из большого соседнего города (поднимает вверх палец). Он – человек!
Лаврентий: – Все мы приехали сюда из разных городов нашей замечательной, но очень непонятной страны Всесилии. Мы приехали в этот город зарабатывать деньги. А здесь, на центральных складах, ничего не грузиться, ничего не привозиться и не вывозится. Мы просто скоро подохнем с голоду. Целый год сидим без работы. Все эти буржуи, уже заработали на нашем горбу свои миллиарды. Они сделали своё дело.
Марина: – Мой козловой кран начинает ржаветь.
Ефросинья Петровна: – А я уже временами забываю, что я, вообще, крановщица. Безобразие получается.
Полидор: – Но в других местах ещё хуже (стучит себя кулаком в грудь). Это Полидор говорит.
Марина: – Ты деградировал, Полидор. Как не стыдно? Бывший кандидат технических наук, первоклассный стропальщик! А выглядишь, как дикарь. Но ты же можешь из свежей травы сделать себе новую набедренную повязку или юбку. Ведь эта уже скоро пожелтеет, она пахнет мочой. Ты же можешь, Полидор!
Полидор: – Полидор может, но не хочет. Ему уже на всё плевать.
Лаврентий: – Вот именно! Тебе, Полидор, всё равно. Ты даже не пытаешься бороться за свои права.
Марина: – А ты, Лаврентий, борешься, что ли? В рванье, как и все мы, ходишь.
Гурьян Аркадьевич: – Не провоцируй, Марина. Те, кто боролись, давно уже живут в подвалах, на чердаках домов, в канализационных колодцах, в лесах, на болотах, в горах… Это уже, по существу, снежные люди. Они более дикие, чем наш славный и трудолюбивый Полидор.
Ефросинья Петровна: – Ладно. Пошелестели – и в клетку! Побродим хоть по территории базы. Всё равно, есть нечего. А когда много ходишь, то не так часто думаешь о пище.
Лаврентий: – Всё равно, я не перевариваю, гнусную рожу Полидора. Мне опротивело на тебя смотреть, Полидор!
Полидор: – Если Лаврентий будет ругаться (стучит копьём о землю), то Полидор не станет для него убивать вот этим копьём ворон и крыс! Для всех будет, а для Лаврентия – нет!
Лаврентий (падает на колени): – Прости меня, Полидор! Я не подумал, я пошутил.
Марина: – Думать мозгами надо, если хочешь жить, Лаврентий!
Гурьян Аркадьевич: – Да, без Полидора нам не выжить.
Ефросинья Петровна: – Ты уж прости неразумного Лаврентия, Полидор. У него в башке ветер гуляет.
Полидор: – Полидор добрый,