Пианистка. Эльфрида Елинек
Кто одиноким был – тому им оставаться, надолго и без всякого удовольствия.
Эрика натолкнулась на определенную границу. До этого места и ни шагу дальше. «Это заходит слишком далеко», – говорит она, как говорила себе уже не раз. Она поднимается. Она давным-давно установила себе границы и обеспечила их безопасность нерасторжимыми договорами. Зато ей доступен вид с высокой башни на все внизу, и она видит далеко-далеко. Хороший и дальний обзор есть непременное условие. Эрика и на этот раз не хочет узнать, что расположено за границей. Она отправляется домой.
Она отодвигает в сторону стоящих в очереди клиентов одним только своим взглядом. Кто-то сразу жадно устремляется на освободившееся место. Образуется коридор, сквозь который Эрика проходит и удаляется прочь. Она идет и идет, почти механически, точно так же, как перед этим смотрела и смотрела. Все, что Эрика делает, она делает на полную катушку. Никакой половинчатости, – всегда требовала мать. Никакой неопределенности. Художник не потерпит в своем творчестве ничего незрелого, ничего половинчатого. Иногда произведение остается незаконченным, потому что художник умирает молодым. Эрика бредет по дорожке. Ничто не разорвалось, ничто не потеряло цвета. Ничто не выцвело. Ничего не достигнуто. Здесь нет ничего, чего бы здесь не было прежде, и не прибавилось ничего, чего бы здесь прежде не было.
Дома упреки матери струятся мягкими лучами по стенкам теплого инкубатора, в котором они обе обитают. Хорошо, если Эрика не простудилась во время поездки, о цели которой она что-то наплела матери заранее. Эрика сразу надевает теплый халат. Эрика и ее мать едят сегодня утку, фаршированную каштанами и прочей начинкой. Это праздничная еда. Каштаны лезут наружу изо всех швов утки, мать явно переусердствовала, что ей свойственно. Солонка и перечница частично серебряные, вилки и ножи полностью из серебра. У ребенка сегодня здоровые красные щеки, чему мать радуется. Надо надеяться, румянец не вызван высокой температурой. Мать губами проверяет лоб Эрики. За десертом температуру еще раз меряют градусником. По счастью, никакой температуры нет. Эрика совершенно здорова. Эту рыбку хорошо кормили в околоплодных водах матери.
Потоки неонового света ледяным холодом заливают кафе-мороженые и танцевальные залы. Над площадками для мини-гольфа на изогнутых мачтах висят гроздья гудящих ламп. Ослепительный поток холода. Посетительницы одного с НЕЮ возраста, наслаждающиеся приятным уютом привычного удовольствия, восседают за овальными столиками перед стеклянными бокалами, в которых плавно покачиваются длинные ложечки, словно стебли замерзших цветов. Коричневое, желтое, розовое. Шоколадное, ванильное, малиновое. Свет, струящийся с потолка, окрашивает дымящиеся разноцветные шарики в почти одинаковый серый цвет. Сверкающие порционные ложечки застыли в сосудах, наполненных водой. На поверхности воды разводы от мороженого. Силуэты молодых людей, свободно и без всякой нарочитости радующихся жизни, замерли перед замками