Мотылек в пустоте. Роман Лотоцкий
весь раскрасневшийся, и наконец-то сумев притянуть себя на скамейку.
– Дорогой мой Стефан, вот вы, что думаете о нас всех, тут собравшихся, на этом, как его, Скатте? – Спрашивает она, игриво сощурив морщинистые глазки.
– Вам всем место в аду, – без смущения ответил Стефан. – Ибо, всеми правят низменные чувства, в том числе и мной. – Он смиренно возвел глаза к потолку, но видимо никого там не увидев, посмотрел на Кельду и на ее вырез в комбинезоне, открывающий вид на отнюдь не маленькие прелести. Затем схватил банку с вином Фроуда и сделал два внушительных глотка.
– Почему же сразу в аду? Разве это грех, вновь стать молодой и прожить жизнь так, как хотелось бы, исходя из высоты прожитых лет? Может, я была бы более правильной, и может даже праведной.
– Кельда, а чего вы взяли что вы изменитесь? Именно с высоты ваших прожитых лет, и получив более молодое тело, вы начнете с большей энергией жить так как вы привыкли. Грех, кутеж и стаи молодых людей вокруг, – Стефан воздел указательный палец. – Или вот возьмем нашего уважаемого ученого. Сколько жизней вы готовы положить на алтарь своей науки? Снаружи целая гора трупов ваших подопытных животных. Теперь еще и за людей взялись.
– Наука всегда использовала животных в исследованиях, – смутился Фроуд. – А что касается людей, так вы сами готовы идти к Объекту, не упускать же мне такую возможность. А гора большая, потому что животные крупные, у таких, как правило, больше продолжительность жизни, именно благодаря им, мы установили глубину временного пробоя – примерно двадцать шесть – двадцать семь лет, – он немного приободрился. – И как же мне прикажете поступать? Ведь наука не допускает перемещение в прошлое, а активация происходит, только в присутствии живых организмов. К тому же времени остается все меньше. Не так много осталось до начала разгона, да и доступ людей сюда остановлен.
– Конечно. Правительству проще выкинуть эту вещь за пределы Солнечной системы, причем за наш счет. Скупердяи. Ведь не так страшно, что человек отправится в прошлое и изменит себя, а страшно то, что кто-то изменит систему, а они об этом даже не узнают. Всех нас буквально под микроскопом изучали, прежде чем продать сертификат.
– Мальчики, не ссорьтесь, – встряла Кельда. – Нам всем что-то нужно от этой штуковины. А почему вы не начнете менять свою жизнь, с сегодняшнего момента, почему с прошлого? – обратилась она к Стефану.
– Слишком много времени упущено, – поник он. – Я не знаю сколько мне осталось, может пятьдесят лет, может десять, а может несколько дней. Никто не знает. Но я точно знаю, что двадцать шесть или двадцать семь лет у меня будет. И я использую их все без остатка, до последней минуты. Я буду учить, молодежь, взрослых, стариков, всех. Я понесу им добро, и еще что-нибудь. Любовь, например.
Магнус задумчиво осматривал Стефана. Даже пристально всмотрелся в макушку его головы, пытаясь рассмотреть нимб над ней, но увидел лишь небольшую лысину с редкими, кудрявыми волосками.
– А что будет с личностью? – Неожиданно подал