На дне озерном. Александра Косталь
и живо, что Даша едва не выронила телефон. Колесико сдалось, являя надпись о том, что подключение отсутствует. Но это было не так важно: Даша быстро заморгала, пытаясь избавиться от наваждения, сбросить его с рук быстрыми и резкими движениями, будто стряхивая избыточную воду после умывания, но отец Пётр со вскрытым животом никак не выходил из головы. Он улыбался, пока змеи в животе перебирали гнилое нутро. Его рот медленно открылся, и из него повалил серый туман. Нос и уши защипало, и Даша вскрикнула, закрывая лицо руками.
Что-то внутри зашевелилось, поползло прямо под кожей, и она упала на колени, закричала. Ей до ужаса захотелось содрать с себя всю плоть, прямо ногтями.
Даша не знала, сколько это продолжалось. Она очнулась на полу, без куртки и футболки, с разорванными до крови плечами. Крутясь перед зеркалом, Даша осматривала каждый кусочек кожи, трогала пальцами царапины, но раз за разом осознавала, что не чувствует боли. Растягивала края раны в разные стороны, давила, чтобы выступила кровь, даже взяла с кухонного стола солонку и добротно засыпала белым песком.
И коротко рассмеялась, когда не почувствовала ничего.
Ни-че-го.
С губ сорвался ещё один смешок. И ещё один. Даша закатилась громким смехом, но он звучал в её голове как абсолютно чужой. Не нервный, зловещий. Так, должно быть, смеются настоящие сумасшедшие.
Её черты лица исказил оскал, а глаза – она была уверена – посветлели, совсем потеряв цвет. А волосы, наоборот, зажглись адским пламенем, в полумраке от пасмурной погоды, буквально полыхая настоящим костром.
Дашу прервал стук. Он доносился из-за двери, и она не сразу поняла, откуда добрался до её сознания, будто голову заволокло туманом. Но когда он рассеялся, то и видение исчезло. Волосы вновь стали больше напоминать тусклую солому, глаза вернули тёмный оттенок, а царапины заросли прямо на глазах.
Она ещё раз ощупала места, где теперь была лишь бледная, покрытая мурашками кожа. Только на десятую порцию стука Даша окончательно очнулась, быстро набросила футболку, что валялась на полу неподалёку, и поспешила открыть дверь. Порыв ветра немного её отрезвил.
На пороге стояла Светлана Николаевна.
– Ой, а я уже решила, что тебя нет дома! Почему не открывала? – звонко – даже слишком звонко для ушей Даши – воскликнула она.
– Я… Спала.
– А, да? Ну, естественно, вы же так умаялись, с этими похоронами столько мороки, я понимаю.
Вместе с ориентацией в пространстве вернулась и злость, затаённая на эту милую женщину. Даша сглотнула остаточный ком в горле и решила всё-таки задать интересующий её вопрос:
– А почему вас не было? По вашим словам, вы так хорошо общались с бабушкой.
Вся «звонкость» слетела с неё, глухим ударом рухнув на пол. Глаза заметались, нижняя губа мелко задрожала, и Светлана Николаевна поспешила её прикусить, чтобы не выдать лишних эмоций. Но Даша не могла не заметить того страха, мелькнувшего на лице, прежде чем соседке удалось взять себя в руки.
– Ой, да я приболела, знаешь, суставы уже