Что я без тебя…. Джудит Макнот
и, глядя на нее, Стивен снова почувствовал прилив нежности, которую эта женщина в нем вызывала, что было совсем ему не свойственно.
– Нет, конечно, – невольно усмехнувшись, ответил Стивен.
– Я и сама заметила, – уже без прежней резкости произнесла она, – что в последние дни настроение у меня часто менялось.
Уайткомб сказал, что находит ее просто восхитительной, но, по мнению Стивена, он явно недооценивал девушку.
– В сложившихся обстоятельствах это можно понять.
Шеридан подняла голову и внимательно посмотрела на Стивена, будто тоже попыталась по-новому оценить его.
– Не могли бы вы поточнее объяснить, из-за чего между нами разгорелся спор?
Снова очутившись в ловушке, Стивен потянулся к хрустальному графину с шерри, стоявшему на подносе с напитками, лихорадочно соображая, что ответить, как утешить и успокоить ее. И тут его осенило.
– Мне показалось, что вы уделяете слишком много внимания другому мужчине. И я вас приревновал. – Следует сказать, что ни разу в жизни граф не испытал этого чувства. Но женщинам нравится, когда их ревнуют. И Шеридан не была исключением. Стивен понял это, когда искоса посмотрел на нее. Она явно повеселела, и Стивен с облегчением констатировал, что хоть в чем-то Чариз Ланкастер похожа на других женщин. Пряча улыбку, он налил Чариз шерри и, когда повернулся, чтобы протянуть ей маленькую хрустальную рюмочку, увидел, что девушка сидит опустив голову.
– Шерри?
Она вскинула голову, охваченная безотчетным восторгом:
– Простите?
Он протянул рюмку, но она даже не взглянула на нее и выжидающе смотрела на него.
– Хотите вина?
– Нет, благодарю вас.
Он поставил рюмку на столик.
– А мне показалось, вы сказали «да».
Она покачала головой.
– Я думала, вы назвали меня… Шерри!.. – воскликнула она, вскочив на ноги и сияя. – Я думала, вы назвали… я хочу сказать, что это я. Видимо, так меня называли, так…
– Понимаю, – мягко произнес Стивен, испытывая чувство облегчения, такое же сильное, как и она. Они стояли на расстоянии вытянутой руки, улыбаясь друг другу, радуясь триумфу, который, казалось, сблизил их и направил их мысли в единое русло. Внезапно Стивен понял, почему Берлтон, по словам Ходжкина, с ума сходил по ней. А Шерри, глядевшая в его смеющиеся голубые глаза, стало ясно, что она просто не могла устоять перед его обаянием и согласилась на помолвку. Где-то, в самой глубине сознания, возникли фразы, из которых можно было догадаться, что произойдет дальше:
«Барон схватил ее руку и прижал к губам, клянясь в вечной любви.
– Ты – моя единственная любовь…»
«Принц заключил ее в объятия и прижал к сердцу.
– Будь у меня сотни царств, я бросил бы их все к твоим ногам, моя ненаглядная. До тебя я был никем…»
«Граф был так потрясен ее красотой, что, потеряв самообладание, поцеловал ее в щеку.
– Простите меня, но я ничего не могу с собой поделать! Я обожаю вас!»
Стивен увидел призывную нежность в ее глазах и в