Самый лучший коммунист. Том 1. Павел Смолин
не нужно их прощение – сегодня албанский народ возьмет власть в свои руки!
План родился вчерашним вечером, когда в гостиницу – посольства-то у нас тут нет – вернулись очень грустные представители МИДа и хмурый генерал КГБ Васильев. Последний и выкатил мне инструктаж:
– Ходжа недоговороспособен. Вариантов у нас два: ждать, пока его удавят оголодавшие албанцы, или решить вопрос радикально. У нас есть договоренность с более здравомыслящими представителями элит. Среди них – представители Министерства обороны. Помнишь, ты как-то хвалился, будто прямо со стадиона можешь повести народ на Кремль? На Кремль пока не надо, а вот на резиденцию Ходжи – надо очень.
Вот и веду, отвечаю, так сказать, за базар. На следующем перекрестке нас встретила толпа милиционеров. Сделать предупредительный залп в воздух из табельного оружия они успели, но на этом их служебный подвиг закончился – толпа снесла их в один миг, и я даже не успел заметить, в какой момент сотрудник повис в петле на фонаре. Простите, мужики, я просто немного помогаю историческому процессу.
Не сопротивление режима, а видимость – в столице полно военных и их техники, и, не саботируй приказы наши союзники из Аппарата, мы бы уже полегли под пулеметными очередями. Но иллюзия сопротивления нужна для эмоциональной подпитки толпы. Часть «бунтовщиков» под шумок била витрины магазинов с понятными целями, но порядок наводить некогда и нечем – кроме десятки охранников со мной никого нет.
Марш продолжился, мы снесли пару баррикад, потеряв пятерых идущих со мной во главе колонны албанцев – приказ открывать огонь местными силовиками таки получен. Пролившаяся кровь придала нам моральной правоты и «помазала» в единый организм.
– Не простим!!!
– Не простим!!!
– Старик, уходи!!!
– Старик, уходи!!!
Дрожащие, потные руки до боли сжимали мегафон, толпа теряла человеческий облик – вон кого-то в переулке ногами забивают, но что я могу сделать? – и я ускорил шаг настолько, насколько возможно. Чем быстрее дойдем, тем меньше причиним сопутствующего ущерба мирным гражданам Албании. Больше не хочу в таких штуках участвовать – очень страшно, совестно, но вместе с тем я впервые по-настоящему ощущаю власть и возможность вести за собой многотысячные толпы. Это – не беззубый, тщательно организованный комсомольский митинг. Это, мать его, кровожадная, переполненная адреналином масса, которая идет вершить социалистическую справедливость, и горе каждому, кто встанет на ее пути!
За те сорок минут, что мы преодолевали расстояние от стадиона, ко дворцу (одно название, так, особнячок) успели стянуть полсотни милиционеров и пару пожарных машин. Саботаж налицо – да по нам из танков уже шмалять должны!
Во время замеса я огреб дубинкой, получив рассечение левой брови и легкую муть в башке.
– Норм, – отмахнулся от дяди Жени, который прикрывал то направление, с которого мне прилетело.
Сложная у моих дядей работа.
Албанские копы полегли, пожарные машины были должным образом перевернуты, сами пожарники сделали правильный