Талый снег. Настасья Карпинская
а я, отложив трубку на консоль, потянулась к пачке и, вытащив сигарету, закурила, открывая окно. В душе, как обычно, после разговора с матерью, саднило, болело, тянуло. Она была для меня примером самоотверженности, истинной любви и примером стойкости. Порой мне казалось, что если понадобится, она и от костлявой, и меня, и Арсения отобьет, ее ничего не остановит.
Мне было двенадцать, когда родился брат, мама первый год его жизни практически не находилась дома, они все время были в больницах, операции, реабилитации, новые диагнозы и все по кругу. Еще через полгода не выдержал отец и, собрав вещи, ушел, оставив маму с двумя детьми на руках. Он не справился, он хотел обычную нормальную семью, а больной ребенок в его картину мира никак не вписывался. Врачи открыто говорили, что Арсений – это не ребенок, это «овощ», предлагали маме написать отказ и не мучиться, говорили, что он никогда не будет ходить, говорить, кушать самостоятельно. Но мама сотворила чудо, Сенька пошел, ему было пять лет, хромая, выворачивая левую ногу, но пошел. Разговаривал он медленно, картавя, и тянул слоги, но он говорил. Он сам кушал, даже став взрослее, пытался сам себя обслуживать: почистить обувь, наливать чай, пробовал выполнять какие-то простые бытовые действия, получалось с переменным успехом. Со временем его руки и ноги стали сводить судороги, но он не сдавался. Мама все время «выбивала» в больницах для него любое возможное лечение, которое только можно было. Врачи же зачастую молча, качали головой, понимая, что Сене долго не прожить. Изначально они говорили о десяти, максимум двенадцати годах. Но Арсению на сегодняшний день было уже двадцать, и я с уверенностью могу сказать, что это заслуга мамы. Ее не волновали ни прогнозы врачей, ни людское осуждение, оно знала лишь одно: ее ребенок должен жить, и она делала для этого все. Можно долго рассуждать о моральной стороне вопроса, насколько правильно продлевать такую жизнь, но обычно об этом любят говорить те, кто с этим не сталкивался, кто не был в шкуре таких женщин, как моя мать, для которых каждый день это сражение за жизнь своего ребенка. Могла ли я так же? Я думаю, что нет. Я не настолько сильна духом. Моя скудная циничная душонка не способна на такой подвиг, а это, несомненно, ежедневный подвиг. Я бы спасовала. Поэтому для меня мама святая не меньше. И чем я смогу ей помочь, я помогу.
Докурив, потянулась за телефоном и открыв приложение банка, отправила деньги на мамин счет. Вышла из машины, направляясь к входу в бизнес-центр, в котором находился один из офисов Довлатова, внутренне переключая эмоциональный фон с личного на рабочий.
Глава 2
Захар.
Снег снова валил так, будто кто-то там наверху щедро вытряхивал его из мешка. Большие хлопья налипали на дворники автомобиля, собираясь в мокрые комья. И судя по тому, что он не спешил заканчиваться, утром придется опять стоять в пробках. Еще эти предновогодние дни долбанные, люди словно взбесившиеся носились по городу, пытаясь переделать все дела, которые откладывали предыдущие двенадцать месяцев, при этом, попутно опустошая магазины. Никогда не понимал прелести этой суеты. На календаре изменится всего одна цифра, а люди