Театр на кладбище. Валерия Дмитриевна Лагутина
пальцы обвивали крепкую кисть и скользили по гладкой ладони вверх-вниз…
Вверх-вниз…
Затем вошли прямо в брюшную полость Бориса, и он громко застонал.
Женские руки напряглись и, как казалось со стороны, принялись что-то вытягивать из нутра Бориса, но тут же мужские руки схватили их и с силой вытолкнули из себя.
Борис громко и с облегчением выдохнул, словно выплюнул что-то из себя и в тот же миг из его тела, кувыркаясь и выполняя фантастические па, вылетела полупрозрачная женщина и зависла в воздухе.
Оглядываясь по сторонам, она кокетливо поправила растрепавшуюся причёску и вздохнула:
–Видно, твоё время не пришло, голубчик. А жаль, очень жаль. Ты такой шалунишка! Прости Господи!
И, перекрестившись и закатив глаза, смущённо улыбнулась подлетевшей к ней дочери, и отряхивая юбку, опустилась ниже.
–Вижу, вы славно провели время, матушка, – шепнула ей на ухо подлетевшая девушка и, хихикнув, приготовилась снова удрать, но женщина горько вздохнула и, расправив ставшие трухлявыми юбки, села на землю:
–Докатилась! Развлекаюсь бог есть с кем. А всё он…, – на мгновение привидение задумалось, словно вспоминая кого-то, а затем как ни в чём не бывало, похлопало собеседницу по плечу:
–Не помнишь, как его по жизни-то звали? Я и забыла совсем… Джерри?
–Ну вы скажете! – укоризненно посмотрела на неё блондинка. – Томом ещё назовите!
–Микаэль? Вертон? – начала перечислять женщина своих земных любовников. – Имя у него было какое-то… Хорошее такое, любовное что-ли…
–Вспомнила! – замахала руками девушка и радостно подпрыгнула в воздухе. – Михай! Точно Михай!
–Михай? Ми?.. – задумалась женщина и покачала головой. – Да нет! Этот, как его… Милош! Да, да, Милош!
И, посмотрев друг на друга, женщины залились громким смехом и упали на землю, толкая друг друга в бока:
–Милошик – коржик! Ха-ха! Ха-ха-ха!
Однако, их истеричный смех неожиданно сменился грустными похлипываниями и, резко замолкнув, обе дамы, тяжко вздыхая, посмотрели друг на друга:
–Какая разница, как его там! – вытирая несуществующую слезу дырявым платком простонало контральто. – Лежит он где-то на старом кладбище…
–А душа нежиться в раю на пушистых перинах! – прервала её девушка.
–После того, что он с нами сделал? – возмутилась в ответ женщина, тут же перестав плакать. – Господь не может быть так несправедлив! Спаси меня, грешную! – и, перекрестившись, она вытянула в сторону неба кукиш. – Гореть ему в аду! Ярким пламенем!
И она так зло топнула ногой, что та провалилась глубоко в землю.
–Срок! Срок! Срок… – доносится из глубины мрачный тихий шёпот, и выползшая на лунный свет рука погрозила женщинам костлявым пальцем.
Ту же замолкнув, те посмотрели друг на друга, затем на спящих мужчин и, неистово завизжали:
–Срок! Срок! – и бросились к людям.
–Помоги нам, Господи! – закатив глаза перекрестилось контральто и, поочерёдно окинув взглядом Романа и