Ур Торум. Крис Велрайт
без внимания, и накопленной усталости от всего этого. Когда затухают прежние чувства, никогда нельзя быть уверенным, что останется на пепелище и можно ли построить заново крепкий и прочный дом, основанный на чем-то большем, чем долг или привязанность.
Поэтому они мучались вблизи и обретали покой порознь. Так бывает, когда два взрослых человека источили друг друга под корень, и ни у одного из них уже нет сил, чтобы помочь другому воскреснуть. А может, нет и желания.
Янзы рассказал жене о своем решении отправиться в лес на поиски пропавших охотников.
Ичэн нахмурилась. Последнее время она была сама не своя. То вдруг становилось нежной с ним, как прежде, то норовила изранить колкими словами.
– Что об это думает моя мать? – Голос Ичэн казался безразличным, но Янзы уловил в нем волнение.
– Она старая ведьма, – отмахнулся он. – Все знают, что с возрастом творит с людьми чаровство.
– Она не сумасшедшая, – обиженно ответила Ичэн.
– Тогда отчего она живет в лесу? Никто в здравом уме в старости не отгораживается от других людей, – он умолк, а потом упрямо добавил: – Я должен туда пойти. Ты это знаешь.
Ичэн отложила в сторону недошитое платье. Она зло посмотрела на мужа и, громко и торопливо, заговорила:
– Я знаю. Как знаю и то, что понятие «долг» придумано людьми. Как может кто-то быть кому-то должен собственной жизнью? Сокровищем и даром Богов. Чудом, созданным силами природы. Болью, выстраданной телом матери и вскормленной ее молоком. Как у какого-то может быть право накладывать на эту жизнь долг? Никто не смеет распоряжаться ее! Тот, кто так поступил – заслуживает самого ужасного. Пусть Боги заберут его жизнь и перемолят ее в жерновах!
– Что с тобой, Ичэн? Ты сердишься на моего отца? – Янзы еще никогда не видел ее в таком состоянии. Растрепавшиеся волосы, черной лозой охватили ее плечи. Глаза сверкали, как разгоревшиеся в топке угольки. Но мгновение спустя плечи ее опустились, она утихла, обратившись в серый пепел.
– Нет. Я ничем его не лучше, чтобы осуждать. Да и сегодняшние слова – не изменят вчерашний день.
Ичэн опустила голову и снова принялась за шитье. Янзы неловко переступил с ноги на ногу. Со временем, перестав окончательно ее понимать, он стал ощущать растерянность рядом с ней. Может быть, она стала так себя вести, потому что недавно в поселении родился новый ребенок, а у них детей так и не появилось. Говорят, что для женщины это огромное горе. Янзы же не ощущал в этом своей вины, да и потребности в детях – тоже. Если бы у них появился сын, смог бы он, как отец, лепить из него будущего старосту поселения? А если бы дочь – смог бы он выдать ее замуж не по любви, а по надобности?
Янзы подошел к Ичэн и хотел положить ей руку на плечо, в знак утешения. В детстве он часто так делал, когда она плакала из-за того, что другие дети ее боялись. Тогда все было так просто и понятно. Она рыдала, он ее утешал, но сейчас они выросли, и Ичэн больше не роняет слез.
Янзы остановился, так и не решившись