Экспериментальный фильм. Джемма Файлс
asis>Максим Горький, 4 июля 1896 года
Мне нужен мир, наполненный чудесами, трепетом и жутью. Я не могу существовать в мире, лишенном чудес, даже если это ужасные чудеса. Даже если мысль о них внушает мне страх.
Тело – это дом, наполненный призраками. Мы живем в этом доме. Каждый из нас – свой собственный призрак.
Возможно, вам приходила в голову мысль – как она много раз приходила и мне, я про это говорю на лекциях по истории кино – что всякий фильм, вне зависимости от своего фактического содержания, – это история о призраках. Фильм – это капсула, в которую заключено время, окно в конкретный момент конкретного исторического периода. Даже исторические фильмы гораздо больше рассказывают об эпохе, в которую были сняты, чем об эпохе, которую изображают. Вспомните Джули Кристи в фильме «Доктор Живаго», ее прическу «улей», столь популярную в 1960-х, и нюдовую помаду. Вспомните сериал «Спартак», где актрисам, играющим рабынь, пришлось носить интимные парики, чтобы скрыть привычные в то время идеально бритые лобки.
С течением времени актеры и съемочная группа уходят в мир иной, но остается эхо, их целлулоидные отголоски, которые по-прежнему двигаются, разговаривают, сражаются, занимаются любовью. Проходит много лет, и все люди, которых мы видим на экране, умирают, но магия кино превращает их в зримые воспоминания: свет на экране, пиксели на видеозаписи, информация на DVD. Всякий раз, когда мы смотрим кино, они оживают вновь, отражаясь в наших глазах.
Это жестокий вид бессмертия, но, полагаю, лучше альтернативы.
Самое важное в процессе создания фильма – это построение кадра; я постоянно пыталась внушить это своим студентам. Необходимо решить, что войдет в кадр, а что останется за его пределами; решить, что вы покажете зрителям, а о чем только расскажете.
Разумеется, это означает, что я оказалась в не слишком выгодном положении: это книга, а не фильм, и я не могу вам ничего показать. Приходится полагаться лишь на собственные слова да на ваше воображение. Приходится предполагать, что оно у вас есть.
И да, если вы об этом подумали – эту фразу я повторяла на лекциях гораздо чаще, чем следовало. Возможно, это стало одной из причин, по которой мне не предложили вернуться, когда Кинофакультет университета Торонто, мое прежнее место работы, возобновил свою деятельность. Возможно, причина была совершенно другая. Я этого не знаю и, наверное, никогда не узнаю. Жизнь полна подобных пробелов и пустых мест. Зачастую она ставит перед нами проблемы, которые невозможно решить, по крайней мере своими собственными силами.
Всегда начинайте с действия, твердила я. В общем-то, это первое правило кинопроизводства, хотя вы будете удивлены, узнав, как мало начинающих режиссеров вообще об этом задумывается.
Выстраивайте кадр. Каждый кадр содержит в себе вопрос, даже если то, что мы видим на экране, кажется совершенно статичным. Намерение содержит в себе информацию, серию выборов. Что мы видим первым; где я, и что это? Зачем мне это показывают? Что дальше?
Каким будет этот фильм?
Мы редко выбираем фильм наугад; даже афиша способна немало о нем рассказать. Не говоря уж о трейлерах, которые создают в наших головах образ, создают контекст, откровенно нами манипулируя – добавляют музыку, которой зачастую нет в фильме, перемешивают диалоги, так что три реплики превращаются в одну, раскрывают целые повороты сюжета, вырывая их из контекста. При этом голос диктора объясняет, что именно мы должны чувствовать, когда и как. С другой стороны, картинки на коробках для DVD и дисков «Блю-рей», подобно пятнам Роршаха, каждый из нас может интерпретировать в зависимости от собственного настроения. Любая из этих картинок – тоже окно в иной мир.
Передвигайтесь мелкими шажками, самыми мелкими, на которые вы только способны. Воспринимайте эти несколько абзацев как один-единственный кадр, крошечное отверстие, замочную скважину. Вставьте в эту скважину ключ, поверните и наблюдайте за тем, что открывается перед вами… уже открылось.
Итак: где я?
Примерно в ста тридцати милях, или трех часах езды от Торонто, проселочная дорога, не имеющая даже номера на карте, отделяясь от Шоссе 400, уводит в глубокую провинцию: окрестности Северного озера, расположенного между Мидлэндом и Хантсвилем. Район древний, дальний и столь малоизвестный, что ему никогда не требовалось более сложное название. В десяти милях от Овердира и трех милях от Чейста, на окраине маленького городка под названием Кварри Аржент, расположена обветшавшая усадьба, которая более восьмидесяти лет назад перешла в собственность городского совета. Пустующий особняк, безмолвно стоящий посреди разросшегося сада, в начале прошлого столетия был построен местным магнатом, владельцем серебряного рудника Артуром Макалла Уиткомбом для горячо любимой жены, миссис Айрис Данлопп Уиткомб. Однако никто не называет это место «Усадьба Уиткомбов» или как-нибудь в этом роде. Даже в ходатайстве о придании особняку статуса исторического памятника, которое было подано в государственные структуры, он назывался просто Уксусным домом. Здесь мы и начнем.
Почему?
Потому