Сокровище. Трейси Вульф
эти детали довольно-таки важны, – поправляет его Джексон.
Хадсон ничего не говорит, только пристально смотрит на него, пока Джексон не начинает бормотать ругательства.
– Мы еще с этим не закончили.
Хадсон пожимает плечами.
– Посмотрим.
– Да, – соглашается его брат. – Посмотрим.
Мне становится не по себе от мыслей обо всех этих неразрешимых проблемах, проносящихся в моей голове снова и снова.
Мы не можем посадить еще одного Сайруса на вампирский трон. Если мы сделаем это, то в конце концов окажемся там же, где были всего несколько коротких месяцев назад.
Джексон не может взойти на престол потому, что тогда он потеряет возможность разрешить те проблемы, которые возникают в его отношениях с Флинтом.
Иззи тоже не может взойти на престол, во всяком случае пока. Она вышла из Сошествия лишь недавно, не говоря уже о ее… непредсказуемости.
И Хадсон не может взойти на вампирский престол, по крайней мере пока я сохраняю свой.
Это полный пипец – и я ничего не могу с этим поделать, особенно теперь, когда мой мозг занят решением вопроса о спасении Мекая от теневого яда и всех остальных от этих чертовых охотников, чье войско с каждым днем становится все сильнее.
Прежде чем я успеваю сказать что-то еще, у Джексона гудит телефон. Он смотрит на него и говорит:
– Флинт хочет о чем-то со мной поговорить, и я сейчас пойду к нему туда, где мы вышли из портала. Встретимся в комнате Мекая через пятнадцать минут.
Я киваю, но какой-то части меня хочется, чтобы он остался. Потому что, пока он здесь, я и Хадсон можем избегать дискуссии, которую мы оба не хотим начинать.
Глава 28
Время кувалды
После того как Джексон уходит, мы несколько минут идем молча. Я не знаю, о чем думает Хадсон, а сама я пытаюсь привести свои мысли в порядок и решить, что мне надо сказать ему – о троне, об изменениях, которые он здесь произвел и о которых ничего мне не сказал, о нас.
Но прежде чем я успеваю что-то сказать, мы делаем еще один поворот и оказываемся в коридоре, который кажется мне очень знакомым. Это странно, ведь в этом дворце есть множество уголков, где я еще не бывала и куда, скорее всего, никогда не загляну, поскольку презираю это место даже после всех улучшений Хадсона.
И все же чем дальше мы идем, тем больше я убеждаюсь, что уже была здесь. В странных очертаниях окон на левой стороне коридора определенно есть что-то знакомое. Как и в гигантских деревянных двустворчатых дверях, которые я вижу в конце коридора справа от нас.
Несмотря на то что эти двери мне знакомы, я едва не прохожу мимо них. Но у Хадсона вдруг делается такой отстраненный вид и такой пустой взгляд, что я все же подхожу к ним и берусь за ручки.
Он, похоже, хочет остановить меня, что странно, но в конце концов просто пожимает плечами и не мешает мне войти.
Открыв двери, я в ту же секунду понимаю, где мы. Я побывала здесь только один раз, но узнаю это место сразу. Вернее, узнаю то, что от него осталось. Это кабинет Сайруса, прежде блиставший