Ночница. Коллекция ужасов. Антон Мамон
Матвей. Начинает казаться, что не было всех этих лет по разным городам и убеждениям. – Помер, что ль, кто?
– Нет, все живы, слава богу! Поговорить хотел. Есть минутка?
– Минутка есть всегда! – улыбается Матвей и нюхает сигарету перед тем, как зажать один из ее концов зубами.
Мы отходим в сторону, он раскуривает папиросу без фильтра. Я не мешаю. Спокойно стою, разглядывая типовые надгробия и читая фамилии. Если верить цифрам, большинство местных работяг не дотягивают и до шестидесяти… Эх, и где же оно, знаменитое сибирское долголетие?
– Ну так что… – Матвей морщится от горечи и удовольствия. – Чем обязан?
– Даже и не знаю, с чего начать! – нервно улыбаюсь я. – Та ночь в лагере… после нее все иначе. До сих пор не понимаю, что тогда произошло.
Копатель могил делает тяжку и шумно выдыхает дым. Ему нечего ответить на сумбур в моей голове.
– Знаю, что не расскажешь всей правды, но одно мне понять важно. Твоя мама – она…
– Давно почила, – перебивает Матвей. – Покоится на этом самом кладбище. Вернее, покоится ее тело, а дух…
– А дух? – с надеждой вторю я.
– А дух для того и создан бесплотным, чтобы быть там, где ему заблагорассудится. – Сапог, выпачканный глиной, спешно давит окурок. – Мы всегда остаемся детьми своих родителей. Даже когда они умирают. Больше тебе знать не положено. – Матвей подмигивает мне и возвращается к работе.
Сегодня ему предстоит выкопать еще несколько могил. Это все, чему он обучил себя в этой жизни. Это то, чем он зарабатывает на хлеб. Не прощаясь, я ухожу прочь. Я не разочарован. Я узнал больше, чем рассчитывал. А еще – вновь повидался с ребятами из отряда. «Новенький» отомстил всем, возвысившись ровно на полтора метра над теми, кто однажды возвышался над ним.
Post Mortem
Говорят, всякого рода неприятности, будь то поломка авто или потеря кошелька со всеми кредитками, случаются в самый неподходящий момент. Но разве могут неудачи быть кстати? Их, увы, нельзя предвидеть, к ним невозможно подготовиться. Все, что остается, – смириться и махнуть рукой, философски рассуждая: мол, ну с кем не бывает? И все же иные проблемы неуместнее других! Макар Кудряшов знал это наверняка.
Мучаясь от нестерпимой зубной боли, он ходил по съемной однушке из угла в угол, буквально уговаривая собственный мозг сжалиться и приглушить мучения в ротовой полости. «Как же не вовремя, ну почему сегодня?! – мычал парень, силясь оторвать ладонь от припухшей щеки. – Вставать через три часа, а я не ложился! Что за черт?!» – «У тебя была отсрочка! – отозвался в воображении зуб. – Но ты тянул до последнего! Теперь наслаждайся бессонницей!»
Измотанный Кудряшов рухнул на продавленный диван и зажмурил глаза. Он знал, что сам виноват в этой агонии. Ведь проблемы с «восьмеркой» – давно не новость. Зуб мудрости напоминал о себе время от времени: ныл, иногда всерьез беспокоил, воспаляя десну, и все же каждый раз обходилось. Спасали отвар ромашки и таблетки «Найз». Порой боль сходила на нет сама по