Понты и волшебство. Сергей Мусаниф
не стал разочаровывать сэра Реджи, уверенного в уникальности своего мира, тем более что инквизитор с полосатой палкой уже выбрался из облака оседающей пыли и нетерпеливо постукивал своим инструментом о ладонь левой руки.
Кроме палки, другого сходства с братьями по ГИБДД из нашего мира у этого парня не было. Никакого светоотражающего жилета, никакого кепи, никаких знаков отличия. Обычные штаны и камзол, как у каждого второго попадавшегося нам по дороге путника. Отличительным символом власти доишника был жезл.
Интересно, какие тут правила движения и сколько из них я уже успел нарушить по незнанию, кое, как известно, от уплаты штрафа не освобождает? Я вышел из машины, по привычке доставая водительские права.
– В чем дело, командир? – поинтересовался я самым дружелюбным из имеющихся в арсенале тоном. Я использую его только в случаях общения с представителями правопорядка и полными идиотами.
– Это что? – спросил доишник, ткнув жезлом в сторону машины.
Как ни странно, особого удивления на его лице не было. Возможно, живя в мире магии, он насмотрелся и на более диковинные средства передвижения.
– Это… э-э-э… телега, – сказал я. Заминка объяснялась тем фактом, что обозвать мой любимый агрегат «телегой» язык не поворачивался.
– Понятно, – сказал доишник. – А где у этой «э-э-э телеги» «э-э-э лошадь»?
Бабушка учила меня всегда говорить правду, и я изредка прислушиваюсь к этому совету, но только для того, чтобы в очередной раз убедиться, как мало добродушные старушки понимают в устройстве этого мира.
– Внутри, – сказал я.
– Понятно, – сказал доишник. – Где внутри?
– Там. – Я показал на капот.
– Могу я посмотреть?
– Конечно, – сказал я.
Как вы понимаете, с открытым капотом «Гелендвагена» вы видите ровно столько же двигателя, сколько и с закрытым, ибо под крышкой капота находится скрывающая силовой агрегат плита, вскрыть которую могут только квалифицированные сервисмены, обладающие соответствующим оборудованием. Именно ее и увидел доишник.
– И там помещается целая лошадь? – спросил он.
– Даже не одна, – сказал я.
– Не одна? – удивился он. – А сколько?
– Триста двадцать, – сказал я.
– Триста двадцать? – переспросил он, закатывая глаза и производя в уме какие-то подсчеты. Я явственно слышал, как скрипят несмазанные шестеренки мозга в его черепной коробке. – Это же целый табун.
– Похоже на то.
– А вы знаете, что перегон табунов лошадей по дорогам общественного пользования без соответствующего разрешения местного отделения ГИБДД строго воспрещен?
– Но здесь же нет ни одной лошади, – возразил я.
– Здесь, как вы сами заявили, триста двадцать лошадей, пусть магическим образом уменьшенных и помещенных в этот ящик, – сказал доишник. – Но в законе нигде не сказано о том, какие это лошади, заколдованные или нет. Я вижу факт нарушения закона.
– А