Ты мой грех. Элена Макнамара
смотрим друг другу в глаза. Как обычно… После всегда ругаю себя. Вот зачем я это делаю?
Прохожу в гримёрку – маленькую подсобку без окна, где из мебели лишь шкаф с моими платьями для выступлений, зеркало на стене и кресло перед ним. Вместо кулера с водой бутылка и пластиковый стаканчик.
Смочив горло, присаживаюсь в кресло и смотрю на своё отражение потухшим взглядом. Мне нужно заниматься чем-то другим. Давно пора поставить крест на этой карьере, потому что если нет денег и связей, никогда и никуда не пробиться. Но найти что-то по душе не получается. Потому что музыка и есть моя душа.
Поправляю свой броский макияж. Немного подкрашиваю губы. Поморщившись, смотрю на своё платье. Оно стало последней каплей для меня, и было просто воплем безысходности хозяина бара. Он посчитал, что сможет привлечь новую публику, облачив меня в нечто подобное. Я согласилась, но уже тогда поняла, что это начало конца.
Тяжело вздохнув, прикрываю глаза. Мне нужно вернуться на сцену через пять минут, но желания идти туда нет. Потому что там – он. Мой груз из прошлого… Мой грех.
Когда до выхода остаётся минута, поднимаюсь с кресла и открываю дверь. И тут же встречаюсь с тяжёлым взглядом серых глаз Соболева. Скрестив руки на груди, он подпирает стену плечом. Увидев меня, резко дёргается в мою сторону и оттесняет обратно в гримёрку. Закрывает дверь, отрезая от всех вокруг. Помещение настолько маленькое, что мы с трудом помещаемся здесь вдвоём. Шагнув за кресло, вплотную прижимаюсь к полке под зеркалом, пытаясь увеличить расстояние между нами. Смотрю на Соболева, не скрывая раздражения. Он весь месяц пытался попасть в мою гримёрку. Ну вот он здесь! Что теперь будет делать? Снова использовать обаяние не получится, я на это больше не куплюсь.
– Так значит – Ася? – его холодный, прямой, изучающий взгляд направлен мне прямо в глаза.
Удивительно, что он научился смотреть девушке в глаза, ведь четыре года назад мог лишь заглядывать в вырез моего платья.
– Да, так меня зовут, – бросаю небрежно. – Что тебе нужно?
– Ну как минимум понять, почему ты меня динамишь, – фыркает Соболев, поставив руки на спинку кресла, которое служит сейчас преградой между нами.
Уйти я точно не смогу, он меня не выпустит. Слишком долго пытался загнать меня в угол, добиваясь своего.
– Не обращать внимания и динамить – это разные вещи. Ты меня не интересуешь, Кирилл.
– Совсем? – ведёт широкой бровью.
– Совсем!.. Мне пора на сцену. Не мог бы ты дать мне пройти?
Попыток сдвинуться с места не предпринимаю. Не хочу, чтобы он касался меня, если решит остановить. А он явно попытается. Длинные пальцы парня так и стискивают потрёпанную обивку кресла.
– Если ты знаешь, кто я, то наверняка знаешь, на что способен, – говорит он глухо, с нотками некой угрозы. – Этот бар на грани разорения. Я выкуплю его, и ты станешь работать на меня!
– Да? И когда ты это решил? – скептически хмыкаю, хотя внутри всё сжимается от волнения и паники.
– Сейчас! – отрезает Кирилл.
А